Чувства на салфетке: попытка забыть. II часть трилогии

– То, что у тебя нет крыльев, не означает, что ты не Ангел, девочка. – Не сдавался Главный Страж в попытке осадить меня.

Девочка.

Что ещё за словечко? Обычное, конечно. Но почему из его уст оно звучит так интимно? Что‑то напоминает… Точно. Флэтчеровское «малышка». Он издевается надо мной?!

Ну, вот! Теперь этот гигантский сучёныш смотрит именно так, как и говорила Дасти. Словно воображаемо снимает с меня платье и вдыхает сладкий аромат моих цветочных благовоний, отдалённо напоминающих тот самый «Flora by Gucci», что так обожал покупать мне Чарли, потому что знал – этот аромат мне идеально подходит.

Ну хватит так смотреть, Господин Главный Страж. Можно мне просто провалиться прямо сейчас в Ад? Желательно, в темницу с номером «666».

– Говори, что тебя так пугает? – М‑м‑м, вот опять. Кого‑то это мне напоминает.

Моего главного диктатора Чарльза Трэвиса Флэтчера. Но, к моей великой радости, я научилась жизни в режиме диктатуры достаточно давно, чтобы уступать в такой манере общения.

– Да вы! Вы меня пугаете! – Выпалила я прямо в суровое лицо, чуть приподнявшись с места.

Надоело уже восседать под тенью массивного тела, ощущая, как он прожигает мою одежду карамельным взглядом.

– Кажется, я просил тебя обращаться ко мне без официоза. – Страж наконец‑то вернул железный зад на плоскость стола, догадываясь, что выглядит крайне грозно и враждебно в своей позе бронзовой статуи, воздвигнутой перед моим растерянным лицом.

– Я не могу, Господин Главнокомандующий. При виде вас, меня трясёт как бухту в девятибалльный шторм. Сама не понимаю почему. – В глазах помутнело от внезапного признания.

Но я уже не справлялась с его натиском. Обязательно нужно вот так глядеть, видя, что меня и без того передёргивает от любой его фразы?

– Тебе нечего бояться, Каролина. – Мнимо успокаивал Мур, а сам всё больше напрягался, отчего мне казалось, что он увеличивается в размерах. – Я никогда тебя не обижу. – Риэль уселся в кресло, предполагая, что чем ближе ко мне находится, тем сильнее меня корёжит от него, и принялся открывать книгу с новым лекционным материалом.

– Вчера вы говорили совсем другое. – Напомнила я ему о его угрозах, выместить гнев на мне, если я снова нарушу Божественное законодательство.

– Потому что ты позволила себе непростительное, хотя я тебя предупреждал, что последствия будут крайне плачевными. Но ты, в своей привычной манере, не слушаешь никого, кроме своего сердца, которое тебя вознаграждает лишь остриём клинка. – Муриэля несло.

Его слова были такие отточенные, словно он их всю ночь репетировал перед зеркалом, чтобы потом сказать мне при встрече. Я изумилась такому порыву. Почему он так говорит, словно знает меня ни один год? Может причина смерти ему и известна со слов Анахиты или каких других Ангелов, но что он может знать о моих манерах? Откуда?

– Не занимайся саморазрушением, мой Ан… – Прервался Страж, так и не договорив до конца.

Что он там пытался сказать? Его кто? Ангел? Умора! Вы что‑то попутали, Господин Главнокомандующий.

– Что? Вы не договорили. – Получи, засранец! Покрасней тоже. А то чего я отдуваюсь за двоих.

– Просто слушай, что я тебе говорю. Обратного пути не будет. – И вновь двусмысленные фразы, звучащие, как острастки.

– Да какое вам до меня и моего саморазрушения дело? – Зрачки увеличились вдвое от этих предостерегательных слов, говорить мне которые я не просила, и уставились в сторону пылающего Стража. – И как я могу вас слушать, если вы договорить‑то не можете нормально. – Ничего себе, мисс Джефферсон! Откуда столько смелости вмиг взялось?

Но он со мной себя ведёт как с ребёнком, ей Богу. Чего этот мистер‑Главный‑Железный‑Зад‑Рая вцепился в меня? Другие студенты святые что ли? И никогда не хотели испытать на себе что‑то запретное? Не в жизнь не поверю.

– Хватит болтать, мисс Джефферсон. Мы и так потратили очень много времени на ваши рассказы о страхе перед моей персоной. – Ушёл от ответа Страж и принялся диктовать новый материал.

Я открыла тетрадь, смиряясь, что сегодня точно мне не удастся от него ничего добиться, и обмакнула перо в чернила. Времени у меня предостаточно. Рано или поздно, он скажет мне всё, что обо мне думает. Это моя промежуточная цель на пути к главной задаче – освобождении Чака из адского заточения. И если Муриэль Божий Воин вздумал играть со мной, то я с радостью приму участие в его поединке, не забыв напоследок сказать, что главный судья этого матча – я. Ещё ни один мужчина, будучи опалённым моим нефритовым взором, не смог отражать атаки этого взгляда. И какой бы бесконечно‑великой не оказалась сила этого Воина, мощь моего взгляда будет в разы сильнее. Я прожгу его этим малахитовым цветом и он будет молить о пощаде. Но будет уже слишком поздно.

– Вам всё понятно, мисс Джефферсон? – Обрушил на меня вопрос Муриэль, с хлопком закрывая учебник по Божественному праву.

– Единственное, что мне непонятно – так это ваши попытки предостеречь меня от того, чего я совсем не опасаюсь. – И снова я возвращалась к разговору о наших не разрешённых разногласиях.

– Сколько ты находишься в Раю, Каролина? – Спросил Риэль так, словно не знал ответ на этот вопрос.

– Не долго. – Дала я, очевидный ему, ответ.

– Вот именно! – И опять этот суровый взор.

Меня уже тошнит от него. Почему Камаэль не может читать лекции? Это сделало бы меня самым счастливым Ангелом Рая.

– Я же здесь столько, сколько тебе и не снилось, Каролина. – Интонация голоса Стражника при произношении моего имени была максимально враждебной.

Складывалось такое впечатление, что ещё чуть‑чуть и он вмажет мне в нос своим гигантским кулаком и я свалюсь замертво, не надеясь на очередное перерождение. Но тогда бы он избавил меня от своего карамельного омута. И, возможно, я бы почувствовала облегчение.

– Поэтому, будь добра, прислушивайся к моим советам, чтобы не страдать зазря и не подставлять тех, кто за тебя поручился. – Ну, какой же душнила! Нет сил уже слушать эти его «вредные советы».

– Это вы о ком? – Что‑то раньше я не слышала, чтобы кто‑то из обитателей Рая оказывал мне поддержку перед лицом Совета или самого Господа.

– Да о всех твоих кураторах: об Анахите, Камаэле и о себе, в частности. Мы дали обещание Богу, что подготовим тебя по всей строгости и не позволим оступиться. А всё, что ты делаешь, так это совершаешь промахи и никакого просветления. – Неужели они и правда впрягались за меня, видя мой незримый потенциал?

– Не верится, что вы можете делать для меня что‑то, кроме угроз и запугиваний. – Пробормотала я себе под нос, боясь лишний раз глядеть в его сторону.

– Это ты так видишь. Я смотрю на это иначе. – Но кожей не переставала ощущать, как он прожигает меня палящим янтарным взором.

– Я могу идти? – Я встала с места, догадавшись, что лекция завершена, а желания продолжать неформальную беседу у меня не было.

– Как пожелаешь. – Неоднозначно произнёс Муриэль и опустил глаза в документацию.