Чувства на салфетке: попытка забыть. II часть трилогии

– Он был удивительный. – Прошептала я, снова вырисовывая в памяти облик своего возлюбленного. – Точнее, он и есть удивительный. Это я превратилась в прошедшее время. – Говорить становилось тяжелее. Как же я скучаю, Чарли. – Мы познакомились в школе. Но главная проблема была в том, что он был учителем, а не моим одноклассником. – Девушки раскрыли от удивления рты, узнав какая я распутная грешница, соблазнившая состоявшегося мужчину. – Мы долго сопротивлялись своим чувствам, боясь даже касаться друг друга, заочно зная, что за это нас осудят, не поймут и призовут к ответственности. Но он был смелее, каким и должен быть настоящий мужчина. Чак ни разу в жизни не обидел меня, а только любил, оберегал и дарил неподдельное счастье. Дни с ним были похожи на сказку. Это и была сказка. Потому что будь иначе, я бы до сих пор жила там. Но принцессы долго не живут. Пророчество ворвалось в наши жизни за три месяца до свадьбы. До последнего Чарльз пытался спасти меня, надеясь отыскать другой способ, который остановил бы воскрешение колдуньи. Но беда была в том, что другого способа не было. И я своими колдовскими силами принудила его вонзить мне клинок в сердце и навсегда потеряла своего любимого. – Из глаз снова посыпался этот мерзкий хрусталь.

Альдина положила тёплую ладонь на мою спину в знак сочувствия и слегка помассировала тонкую ткань подушечками пальцев.

– Ты поступила правильно, Кароль. – Прокомментировала мой рассказ Дасти. – Я бы на твоём месте сделала тоже самое. – Какая она всё‑таки стойкая. Настоящий солдат Божественного Полка.

– Молись за него, Каролина. Каждую ночь умоляй Господа простить ему все согрешения и может Он тебя услышит и вы снова встретитесь в Жизни Вечной. И тогда вас уже никто не сможет разлучить. – Посоветовала Альди из сострадания, рвущегося из светлой ангельской души.

– Камаэль же сказал, что в Раю нет родства и брака. – Вспомнила я недавний разговор с новоиспечённым куратором.

– Для обычных душ всё так. Но Ангелы вполне могут строить семьи в Раю и даже рожать детей. – Пояснила Дасти, заставив меня изумиться.

– Рожать детей? – Это что, чистые и непорочные Ангелы тоже занимаются сексом? Не могу поверить. Может у них оплодотворение происходит всё же как‑то иначе?

– Ну, конечно. Ангельский Полк же должен увеличиваться. Тебе уже наверняка говорили, что в Раю всё тоже самое, что и на Земле. Поэтому ты вполне можешь стать матерью, хоть и не успела этого сделать при земной жизни. – Матерью? Ох, я бы сумела ею стать, если бы не беспощадная миссис Флэтчер.

– Я уже была беременна. Однажды. – Раскрывала я главные секреты перед малознакомыми девушками.

– И что же произошло? – Альдина решила выведать всё обо мне, словно собирала досье на имя Каролины Джефферсон.

– Мать Чарльза опоила меня каким‑то колдовским зельем и случился выкидыш. – С болью призналась я.

Бедный мой малыш. Как же хочется прижать его к себе и сказать, как я его люблю, несмотря ни на что.

– Значит твой ребёнок здесь. – Неожиданно произнесла Дина. – Господь дарит Вечную Жизнь в Раю внутриутробно погибшим детям. Душа у детей появляется в момент зачатия. Не их вина, что они не успели появиться на свет. – Очередная тайна в копилке секретов Рая.

– То есть, я смогу увидеть своего нерождённого ребёнка? – Не может быть. Неужели у меня что‑то останется на память о Чарльзе?

– Однозначно. Если Господь позволит, конечно. Молись, ещё раз тебе говорю. Молитва творит чудеса. – И с этими словами мы отвернулись друг от друга, отправляясь в Ангельский сон.

 

Утро наступило крайне быстро. Мне показалось, что я лежала буквально пять минут, но, подоспевшая на заре, Анахита ясно дала понять, что прошло целых восемь часов и мне пора приступить к обучению. И мы вновь отправились в путь по живописной местности Рая, возвращаясь к воротам, с которых и началась моя Вечная Жизнь.

Люди ровной колонкой выстроились, чтобы услышать из уст Анахиты итог жизни, проведённой на Земле. В основном все отправлялись в Ад. Грешников гораздо больше, чем чистых душ. Это я и при жизни знала, когда сталкивалась на каждом шагу с алчными, кровожадными и похотливыми личностями, которые могли думать лишь о справлении физиологических потребностей и качественном улучшении жизни. Сейчас я даже не знаю, кто бы из моих близких и знакомых мог заслужить прощение Господа и отправиться в Рай, где чистые и бескорыстные Ангелы заполняют всё пространство невинностью и чистотой. Видимо, не в тех кругах я провела свои восемнадцать лет.

– Четвёртый круг. Позовите Плутоса. Пусть встретит грешника и не забудет вызвать усиление. Последнее время они стали чаще сбегать. – Скомандовала Анахита, вынося смертельный приговор очередному расточителю.

– Здесь самоубийца. Сразу на второй пояс седьмого? – Послышался голос Муриэля, держащего позади себя какого‑то измученного мужчину.

За широкой спиной Ангела было не разглядеть лица самоубиенного и я не сразу поняла КТО передо мной.

– Погоди. – Словно почуяв неладное, остановила его Ана. – Подойди. – Тихим голосом позвала она умершего.

Человек нехотя вышел из‑за спины Стража и обнажил перед нами измученное серое лицо. Сердце словно вновь пронзили клинком. Я увидела человека, без которого моя жизнь была лишена всякого смысла. Чак едва стоял на ногах, потупив взор, словно опасаясь, что на него набросятся. Высокомерие будто смыли вместе с аристократическими чертами с восхитительного лица, придав ему меловой оттенок. Бедный мой мальчик. Что же с ним сделали? Что же он сделал? Господи!

– Чарли… – Прошептала я, а из глаз снова посыпался хрусталь.

Нет‑нет‑нет, только не это! Я не успела! Он не справился с болью и убил себя!

– Каролина, нет! – Закричала словно откуда‑то сверху Ангел, заметив, что я собираюсь выскочить из‑за стойки и побежать навстречу убиенному жениху. – Он сделал свой выбор, дитя, он не стал жить в мире, где нет тебя. Ты уже ни чем не сможешь ему помочь. Мы даже не тратим время на таких как он, а сразу вызываем Демонов, чтобы они увели их в темницу с адскими деревьями, где их безостановочно клюют Гарпии. – Озвучила она приговор историка, вынудив моё сердце сжаться пуще прежнего.

– Нет‑нет‑нет, пожалуйста. – Умоляла я, не в силах справиться с болью. – Дайте хотя бы попрощаться, умоляю, Анахита. – Блондинка понимала, что я так просто не сдамся и ослабила хватку.

Чак подошёл ближе и поднял на меня сапфировый взгляд. Веки были засланы мутной пеленой, кожа покрылась струпьями, обнажавшими кровавые язвы, а губы стали такими бледными и болезненными, как у страдающего чахоткой. В этом человеке мало что осталось от моего любимого мужчины. Но глаза. Их цвет был такой же небесно‑голубой. Он смотрел на меня этим цветом, восстановив в памяти все страстные ночи, проведённые под светом этих радужек. Как же я его люблю… Сердце разрывается на тысячи кровавых осколков. Ну почему я не успела?..

– Нет, родной, нет! Что ты сделал? Зачем? Тебе была уготована такая долгая и счастливая жизнь, почему ты убил себя?.. – Я схватила его за руки, не в силах справиться с острой болью, что вызвала эта неожиданная встреча.

Но ладони Чарльза лишь отозвались могильным холодом. Это был уже не мой мужчина, а лишь то, что от него осталось.