Этот большой мир. Книга первая. День космонавтики

Квартира имела признаки некоторой неустроенности, даже необжитости – ну конечно, мы ведь перебрались сюда в самом конце марта, двух недель ещё не прошло! Сняв куртку и разувшись, я вслед за собакой прошёл в комнаты. Так и есть: по углам родительской спальни громоздятся нераспечатанные картонные коробки со всякой всячиной, в гостиной тоже не слишком уютно – собрания сочинений, вместо того, чтобы радовать глаз ровными рядами корешков на полках, перевязаны бечёвками в стопки, да и сами полки пока ещё просто стоят на полу. Раздвижной стол от гарнитура, который мы обычно вытаскиваем на середину комнаты по праздникам, целиком заставлен блюдами и пирамидами чашек с тарелками из «синего» фарфорового сервиза – дедова подарка родителям на свадьбу. Несколько лучше дела обстояли у меня в комнате, и я сразу же вспомнил, как мама настаивала, чтобы отец занялся ею прежде двух других комнат, потому как «мальчику нужно где‑то делать уроки!». Так что здесь книжные полки уже заняли положенные им места по обе стороны от окошка, и книги были расставлены в точности так, как на старой квартире: справа серые томики Жюля Верна, розовые Вальтера Скотта и голубые – Марка Твена. Слева же – Детская энциклопедия в жёлтом с коричневыми буквами переплёте и, конечно, учебники.

На одной из полок книг не было вовсе – вместо них там стояли две склеенные модели. Броненосец «Потёмкин» из серого пластика и большой зелёный танк, продукция завода игрушек «Огонёк». Я немедленно вспомнил, как в своё время волновался, перенесут ли мои драгоценные модели переезд – и не зря, надо сказать, волновался, потому как только две эти и уцелели. Я поискал глазами – вот же остальные, вернее, оставшийся от них пластиковый хлам, наваленный в коробку из‑под обуви, пластмассовый винегрет из самолётов, танков и ещё одного кораблика, крейсера «Аврора». Помнится, в тот раз я никак не соглашался на мамины предложения избавиться от этого хлама, убеждая себя, что рано или поздно возьмусь, починю, всё заново склею… Так и не собрался, конечно – хотя и «Потёмкина», и «Аврору» в итоге построил заново, но уже гораздо позже и на совсем другом уровне, со всеми полагающимися доработками, фототравлением и модельной покраской.

Повинуясь внезапному порыву, я снял «Потёмкина» и КВ‑85 с полки и швырнул в коробку, нисколько не заботясь о сохранности хрупких пластиковых изделий. В любом случае, этот этап технического творчества пройден, а вот место на полке мне понадобится.

На кухне тоже всё было уже разложено, расставлено, развешено по своим местам – уж этим‑то средоточием семейной жизни родители занялись в первую очередь. Холодильник «Бирюса» поприветствовал меня тряским гулом, и я в который уже раз удивился – как быстро вспоминаются давно, казалось, забытые вещи!..

А это что? На обеденном столе придавленная чашкой записка. Почерк вроде знакомый: «Ужин на плите, завтрак в холодильнике. Разогреешь сам, позвони, как придёшь». Ага, это же бабушка, бабуля, мамина мама – зашла, уже после того, как я ушёл во Дворец. Она так частенько делала, пользуясь тем, что до их с дедом дома на Ленинском проспекте отсюда рукой подать, минут десять пешком, и наготовила впрок.

Я совсем было снял крышку со сковородки, от которой по всей квартире расползались запахи чего‑то аппетитно‑мясного, как вдруг меня торкнуло.

Ну хорошо, ужин – это понятно. Родители нередко задерживаются до девяти вечера. Им из подмосковного Калининграда (позже, в девяностых, переименованного в Королёв), где оба работают в НПО «Энергия», добираться небыстро, даже на машине, вот бабуля и проявила заботу о любимом внуке. Но завтрак‑то зачем? Мать обычно сама всё готовит…

Вопросом этим я задавался около минуты, а потом случилось очередное озарение. Как я мог забыть? Они наверняка оба сейчас в командировке, в Плесецке или на Байконуре – обычно отец уезжал первым, на целый месяц, а мать присоединялась к нему двумя неделями позже. Меня же оставляли на попечение деда с бабушкой, благо жили они тут же, по соседству – хотя обычно я не меньше половины этого времени проводил у нас дома. Установился такой порядок как раз после нашего переезда сюда, на улицу Крупской, и это, надо полагать, первая «общая» командировка родителей. Если так – то бабуле, и правда, лучше позвонить, пока она не разволновалась и не заявилась сюда. Впрочем, прикинул я, пока, пожалуй, рановато – из Дворца я должен вернуться не раньше половины девятого, так что есть время унять настойчивое бурчание в желудке. Да и с собакой придётся поделиться, ведь привычного пятнадцатикилограммового мешка с сухим кормом нет, и, насколько я могу припомнить, в магазинах подобные изыски отсутствуют как явление. Бежать же в «Диету» за ливерной колбасой «собачья радость» – извините, сейчас есть дела и поважнее. То, что родители в отъезде, даёт мне бесценный тайм‑аут, и не стоит терять из него ни единой минуты – а ведь завтра ещё в школу…

Я вздохнул и, сопровождаемый нетерпеливым повизгиванием, потянулся к сковороде.

 

М‑м‑м, вкуснятина! Я подобрал остатки соуса хлебной коркой и протянул ее Бритьке, за что и был вознаграждён довольным чавканьем. Любой скажет, что приучать собаку к подачкам за столом – зло, но посмотрел бы я, как они поведут себя на моём месте! Голдены, как и лабрадоры, талантливые попрошайки, и отказать им совершенно невозможно – кусок в горле застрянет при виде этих бровок домиком и тоскливого выражения на морде «маленькую собаченьку не кормили никогда вообще!».

А ужин, и правда, выше всяких похвал – куда там ресторанам… Оно и понятно: продукт особый, эксклюзивный даже по ресторанным меркам – тушки мелких, меньше даже цыплёнка, птичек, запечённых со шпиком и пряностями, и картофельное пюре в качестве гарнира. Охотничий сезон на боровую дичь стартовал, и дед, если не каждые, то уж точно через выходные выбирается с ружьём в свою любимую Запрудню, где он с егерем вась‑вась, потому как родня… Умело приготовленные вальдшнепы и рябчики – блюда деликатесные. Бабуля по части их приготовления настоящая волшебница, и после особенно удачных выездов собирает всю немаленькую московскую родню за «охотничьим столом». Ну и в будние дни перепадает, а как же…

«Между прочим, – подумал я, – отправляя мелкие косточки в стоящее под раковиной ведро, насчёт охоты – мысль стоящая. Это чуть ли не единственный предмет, касательно которого бабуля никогда не возражает деду, и если перетянуть его на свою сторону, это будет серьёзный козырь. А предъявить есть что: сам‑то я ни разу не охотник, но несколько месяцев назад, просто чтобы занять подрастающего щенка делом, начал развивать в собаке охотничьи, сугубо ретриверские навыки – и дело вроде бы ладилось… Если удастся впечатлить деда Бритькиными талантами, дело, считай, в шляпе, бабуле придётся принять факт появления собаки, и тогда убедить родителей не составит труда. А объяснить, откуда она взялась – придумаю что‑нибудь, время есть… по крайней мере, до завтра».

Ладно, это всё потом. Раз уж жизнь внезапно подарила мне тайм‑аут, следует потратить его с пользой, чтобы подготовиться к неизбежным коллизиям. Но сначала я потянулся к телефону – самому обычному аппарату из серой пластмассы с наборным диском – и снял трубку.

– Ты почему не во Дворце? – голос бабули нарочито строгий, хотя это всё видимость – я‑то знаю, как она рада моему звонку.

– Да вот, отпустили пораньше, что‑то у них там с подготовкой завтрашнего Дня космонавтики…

Между прочим, чистая правда: память услужливо подсказала, что именно на это 12 апреля администрация Дворца устроила праздничный показ «Отроков во Вселенной». И не просто показ, а с приглашением в гости экипажа «Зари» – юных актёров, сыгравших в фильме. И наш кружок с полным правом рассчитывает на особую роль в их приёме. Помнится, накануне, на занятии кружка, мы до хрипоты спорили, как всё это лучше устроить, разошлись на час позже, когда тётеньки‑вахтёрши стали многозначительно греметь в коридоре ключами. А я, выходит, сегодня это всё пропустил?