Девушка с Рублёвки. История о любви в забавных обстоятельствах

– Мама! – Пенкин рявкнул так, что фикус в кадушке закачал листьями, а мамаша заткнулась. – Пойдем, поговорим по дороге.

Он вытеснил её за дверь и, наконец, увёл.

– Ларис, а кто это сейчас так орал? – выглянула из кабинета Пенкина Алёна.

– Пенкин. Его мама вообразила, что это ты его любовница, – мстительно сообщила я. Реванш!

Алёна расхохоталась, и я решила не делиться смутно забрезжившими подозрениями. Чует моё сердце, неспроста мамаша Пенкина смотрела на меня так… оценивающе. Будто прикладывала меня к какому‑то образцу и прикидывала, дотягиваю, или нет. И в какой это их круг я собираюсь войти?

Ох, сдаётся мне, не просто так Пенкин тащит меня в Тунис. Кажется, мамаша задумала его женить, устроила мне смотрины, и все гораздо серьёзнее кобелиного перепиха. Блин, может быть, я всё‑таки напрасно согласилась ехать?

**

Бетон возле самолета нагрелся так, что давал в воздухе марево, в котором слегка дрожало здание аэропорта. Наша группа рванула к подкатившемуся к трапу автобусу, надеясь на прохладу в салоне. Надеялись мы напрасно, – в салоне было так же душно, как и снаружи.

– Начало мая, что же жара такая! – невысокая русоволосая женщина лет сорока обмахивалась рекламным проспектом, прихваченным в самолете. Звали её Ира, она была спецкором газеты «Русский курьер».

– Африка, чего же ты ждала, – пожала плечами её подруга, коренастая мужеподобная тётка. Насколько я успела запомнить из того, что говорила мне в Домодедово представлявшая группу Алёнка, тетку звали Таней, она была в «Курьере» каким‑то там редактором. Ещё в нашей группке собрались три томные девицы из каких‑то приложений к «АиФ», две совсем молоденькие девчушки из журнала «Зверь» (Никогда не слышала про такой. Про охоту, что ли?), очень серьёзный и деловой мужчина по имени Слава, чей‑то муж из рекламной службы, не запомнила, какого, издательского дома. Ну и я с Пенкиным. Как нас представляла Алёна, главный редактор журнала «Новый фактор» с заместителем.

О том, что мы с ним летим в Тунис, Пенкин сказал мне позавчера, когда проводил из кабинета Алёну. И сделал это в своей всегдашней манере. Объявил, что он послезавтра едет в загранкомандировку и что я, как личный помощник, должна его сопровождать.

Я изобразила полное неведение:

– Хорошо, Виктор Алексеевич. А куда мы едем?

– В Тунис.

– А на сколько дней?

– На девять.

– А командировочные когда можно будет получить?

– Что‑о? – Пенкин вытаращился на меня, будто я сказала чушь несусветную.

– Ну, мы ведь в командировку едем? – невозмутимо продолжала я. Хорошо, что Алёна меня предупредила! – Значит, суточные полагаются, квартирные. И с оплатой переработки тоже нужно как‑то решить, праздники же майские начинаются, а я, получается, работаю.

Я приставала к нему с максимально деловым видом. Командировка, говоришь? Вот и выкручивайся.

– Будут тебе суточные. На месте, – крякнул Пенкин. А меня несло:

– А какие вещи с собой брать? Что у нас там будет? Деловые переговоры, фуршеты?

– Купальник бери. Море там будет, – прищурился шеф, словно прикидывая, какова я буду в купальнике, и я поняла, что пора отстать и держать дистанцию.

Дистанцию я начала держать уже в самолете, усевшись рядом с Алёнкой, которая почти сразу уснула и спала все два часа перелета, слегка попахивая перегаром. Видимо, накануне выпила. И сейчас я продолжала держать дистанцию, пронырнув в салон автобуса, остановившись рядом с Ирой и оставив шефа где‑то возле дверей. Автобус быстро заполнили пассажиры нашего рейса – по‑русски, кажется, говорили только мы – и он быстро поехал к зданию аэропорта.

– На Таджикистан похоже, – сказала Ира. – Такая же жара, верблюжья колючка, вон, растет. Я там в командировке была четыре года назад, запомнила.

Мы довольно быстро, хотя и по бестолковому суетливо, прошли таможню. Пришлось платить за визу в местных «тугриках», а для этого менять валюту, прежде отстояв очередь, а потом соображая, не надули ли. Курс местного динара к доллару был каким‑то дробным, и с ходу понять, что к чему было сложно. Потом я заполняла анкету по‑английски за себя и за Пенкина. Шеф не владел ни английским, ни французским, ни арабским, а других вариантов плотные белые бланки не предлагали.

В общем, когда мы, наконец, получили вещи – я бегала и за его, и за своей сумкой – и вывалились из аэропорта на улицу, я взмокла как мышь и отчаянно мечтала прилечь где‑нибудь в холодке. Жидкая тень от низкорослой пальмы, росшей в стороне, такого холодка не давала.

– Зраст‑те! – улыбался нам навстречу высокий парень с тёмным лицом. – Я ваш гид, меня зовут Абдель!

– Привет, – кивнула ему Алёнка. – Где наш автобус? Этот? Давайте садиться.

Небольшой, похожий на «пазик», автобусик открыл двери, и водитель начал загружать наши чемоданы через заднюю дверь.

– Вот, пожалуйста, программа вашего гостения, – Абдель начал раздавать листочки с отпечатанной программой на английском. На каждом – логотип принимающей турфирмы: солнце, чайка, волны. Алёнка взяла свои листочки, просмотрела и подбоченилась.

– Так, я ничего не понимаю. Что это такое?

– Програма вашего гостения, – ещё раз объяснил гид. – Сейчас едем в Монастир, отель четыре звезда, завтра в Сусс, отель четыре звезда, потом в оазис, потом…

– Я вижу, что потом. – резко оборвала его Алёна. – Какие четыре звезды? Мы с господином Саидом договаривались, что размещение будет в пяти звёздах, а здесь – четыре и три! Он что, очумел? Я ему группу журналистов на этих условиях собрала, а он мне – три звезды!

– Это оазис – три звезда, там такой только, потом – четыре.

Гид улыбался так же широко, но на всякий случай отступил на шаг от размахивающей руками Алёнки.

– А где пять звёзд? Где?

– Алён, вот, после оазиса, вроде, пять звёзд, – подсказала Ира, вглядываясь в свой список.

– Это они обедать нас везут в пять звёзд, отель нам показывают. А размещают опять в четырёх. Нет, ребята, так не пойдет. Из Москвы мы договаривались, что размещение будет только пять звёзд и все включено.

– А‑лёна, давай ехать, в отель решим, – приложил ладони к груди наш гид. Улыбка его перестала быть ослепительной и, видимо, стоила ему больших усилий.

– Нервничает, – сказала Татьяна. – Зря Алёнка так на него орет, у них же не принято, чтобы женщины шумели. Обидится человек. Алён, может, и вправду в отеле все выясним? Поехали уже!