Девушка с Рублёвки. История о любви в забавных обстоятельствах
– Куда поехали? Вы что, хотите жить в четырёх звездах и за всё платить? У вас что, деньги лишние? Нет уж, пусть все делают, как обещали. Дай мне позвонить господину Саиду! – протянула она руку. Наш гид достал мобильник, набрал номер, сказал что‑то в трубку по‑арабски и отдал телефон Алёнке.
– Мистер Саид? Хеллоу. Ай доунт лайк зе программ, ю хэд плэннед.
«Мистер Саид, мне не нравится программа, которую вы для нас составили», – перевела я вслед за Алёнкой. Надо же, её английский понимаю, а чей‑нибудь ещё – нет. Наверное, потому что она говорит почти так, как наша учительница в школе. И хотя я надписи на английском улавливаю гораздо лучше, чем речи, Аленкины претензии господину Саиду поняла. Её не устраивает размещение, и она настаивает, чтобы переездов по отелям было меньше и чтобы нас селили в пяти звездах «всё включено».
И всё‑таки отель, куда мы приехали из аэропорта после получасовых Аленкиных скандалов, был четырёхзвездочным. Хотя мне было без разницы, – я прежде вообще ни в каких отелях не останавливалась. А этот, на мой вкус, был роскошным. По крайней мере, огромный бежевый холл с окнами в высоту стены и просторной террасой, выходящей к морю, меня очаровал. Солнце заливало лучами окна и ту половинку холла, где мы расселись со своими вещами, дожидаясь заселения.
– Вэлкам! – сказал официант, подавая нам бокалы с холодным соком.
Пенкин сгреб два и высосал в два присеста:
– Хорошо! Ф‑фу, запарился я совсем, в душ хочу. Ларочка, узнай у Алёны, когда нас поселят.
– Я думаю, не раньше, чем через час, – отозвался Слава, и я проглотила неожиданную «Ларочку». – У них тут время заселения с двух часов, сейчас час. Ещё час будем ждать, не меньше.
– Алён, когда нас начнут селить? – крикнула я, не поверив. Ещё час сидеть в холле? Хотя здесь хорошо, прохладненько.
– В два.
Она поднялась из своего кресла и подошла к нам.
– Этот жмот Саид решил не платить за лишнее время. Хотя назавтра я из него пять звёзд и «всё включено» выдавила. А то, ишь, развел тут экономию. Лар, пошли, к морю сбегаем!
– Пошли, – поднялась я. Пенкин задергал усами:
– Ты куда? А вещи?
– А что – вещи?
– За вещами кто будет смотреть?
– Вить, ты что? Кто тут возьмёт? – уставилась на него Алёна. – Тут не воруют.
– И всё равно, я считаю, что Лариса не должна оставлять вещи без присмотра…
– Вить, не занудничай, а? С нами пойдешь? Нет? Ну, вот и присмотришь за вещичками. Лар, пошли!
И Алёнка потащила меня к окну, которое оказалось дверями и распахивалось прямо на залитую солнцем террасу.
– Ух ты, здорово, – я зажмурилась, подставляя лицо лучам и забывая о недовольной физиономии Пенкина.
Терраса сходила широкими ступенями к площадке с круглыми столиками и изящными скамейками на кованых ножках. Сразу за площадкой располагались бассейны, справа и слева изгибались крылья отеля, оставляя впереди просвет с видом на море. Туда мы и пошли.
Пляж был песчаным и очень чистым, море – я разулась и подставила ноги прибою – прохладным.
– Ой, Африка, а море холодное!
– Средиземное, не нагрелось ещё. – Алёнка тоже скинула свои шлепанцы на платформе и каблучищах и трогала волну пальцами с ярким малиновым педикюром.
– Это в Египте Красное море всегда тёплое.
– А ты там была?
– Была, конечно. А ты нет, что ли? – Алёнка уставилась на меня с таким удивлением, будто я призналась, что ни разу в жизни не ездила на метро.
– Нет. Я вообще впервые за границей.
– А ты откуда такая, необстрелянная? – продолжала меня разглядывать Алёнка.
– Из Челябинска.
– А. А почему тогда с Пенкиным спать не хочешь?
– А какая связь? – Я отпрыгнула от неожиданно сильной волны.
– Ну, он ведь москвич. Квартира у него, бизнес. Через него зацепишься в столице по серьёзному.
– Он мне не нравится как мужчина.
– Да неужели? – скептически посмотрела на меня Алёнка, явно хотела что‑то сказать, но передумала. – Пошли обратно, там селят уже, наверное.
Когда мы вернулись в холл, на столиках уже белели бланки, и народ усердно их заполнял. Пенкин сидел перед своей бумажкой с брезгливым выражением лица.
– Где ты ходишь? Я что, вместо того, чтобы отдохнуть с дороги, должен ждать, пока ты нагуляешься?
– Виктор Алексеевич, сейчас заполню, – присела я к столу.
Блин, развопился, такое настроение спугнул. Я быстренько списала данные наших паспортов, написала, что прибыли из Москвы и поставила завтрашнюю и сегодняшнюю дату. Всех дел на пять минут, и чего орал, спрашивается? Английский в школе надо было учить!
Портье за стойкой, получив от меня бланки, протянул ключ. Это он что, нас с Пенкиным в один номер селит?
– Нет, – замотала я головой. – Ноу. Алёна, скажи ему, что мы с тобой в одном номере, а то он меня с Пенкиным хочет определить!
– Ви а тугезе ин уан аппатмент, – протянула Алёнка свой бланк, и портье, улыбнувшись, дал мне другой ключ. – Пошли, подруга. Сумки можешь не тащить, принесут. Витя, иди, ключ от номера возьми, ты живёшь на пятом!
И мы пошли к роскошному лифту мимо Пенкина, смотревшего на нас ошарашенным и обиженным взглядом. Так смотрят дети, которым пообещали катание на карусели, и даже в парк привели, да так и оставили сидеть в стороне на скамеечке.
– Ты знаешь, мне его даже жаль немного стало. – сказала я. Лифт поднимался медленно и плавно. На безупречной серой стене было выцарапано русское слово из трёх букв. Это в Тунисе‑то, где ещё кроме нас и нашего гида – как его зовут‑то? – никто и слова не сказал по‑русски!
– Иди, пожалей, он через три номера от нас жить будет, – подмигнула Алёнка.
– Да ну тебя. Просто он с таким лицом сидел, будто его в лучших чувствах обманули.
– Переживёт. Мужиков нельзя жалеть, они от этого на голову садятся. А портье‑то как нам улыбался, а? Наверное решил, что мы лесби.
– С чего вдруг?
– Ну, с мужиком спать не хочешь, ко мне просишься. Ха, и Танька с Иркой тоже за лесбияночек сойдут!
Номер был очень красивый: светлый, с балконом, ванной комнатой. И огромной двуспальной кроватью под золотистым покрывалом. Ё‑моё, вот это ложе любви!
