Девушка с Рублёвки. История о любви в забавных обстоятельствах

Чайник на плите задребезжал крышкой, исходя паром, и я очнулась от мыслей. Чай в пакетиках оказался с бергамотом. Терпеть не могу бергамот! Скорее вытащить пакетик из бокала, пока не успел настояться! Отхлёбывая подкрашенный кипяток, я подошла к окну и открыла пыльную створку.

За окнами деловито сновали машины. Вот оно, Рублёвское шоссе. Самое обыкновенное, автомобили сплошным потоком. А для пешеходов переходы‑галереи построили, мы с хозяином этой хоромины шли по такому от метро. Та ещё забава: карабкаешься по бетонным ступеням до высоты третьего этажа, потом спускаешься. Мне‑то, молодой‑красивой‑лёгкой, несложно было. А вот пузан‑квартировладелец пыхтел. А как старики здесь карабкаются? А с багажом как забираться? Интересно, те, кто этих «бандур» понастроил, пешком вообще ходят? Или сочиняют такие переходы, когда из машины вылезут?

Через дорогу виднелись многоэтажки поновее и посимпатичнее той, откуда я сейчас выглядывала. А слева вообще возвышался роскошный дом. Элитный, наверное –кирпичная башня с круглым застеклённым верхом. Кирпич красный, остекление голубое. Эффектно. Вот если бы Пенкин меня в такой дом поселил! Тоже ведь на Рублёвке! Если бы, да кабы… Всё, хорош страдать, хоть и убитая квартира, да почти задарма и отдельная. Еду в Бибирево за вещами.

Дверь в квартиру тоже была аховая. Когда её открывали, я как‑то не обратила внимания, а теперь пришлось. Судя по всему, дверь когда‑то высаживали: расщеплённый косяк был наскоро укреплён дощечкой с прорезью для язычка замка, а сам замок болтался в дверном пазу. Именно болтался: отверстие в двери было для него слишком просторным. Дерматин обивки, из‑под которого торчали клочки ваты, маскировал это безобразие. И закрывалась дверь так: одной рукой её нужно было придерживать, а второй аккуратно поворачивать ключ. Иначе ключ вытягивал замок, тот съезжал и заклинивался. Значит, мне ещё и с дверью надо что‑то делать. Ну, Пенкин! Он сам‑то видел эти хоромы «на Рублёвке»?

Крысы на выходе из подъезда мне не попались. Зато под лавочкой возле подъезда валялся крупный седой старик. Рядом переминался товарищ помельче и помоложе.

– Плохо человеку? Скорую вызвать? – вскинулась я.

– Нет, нормально все, – остановил меня товарищ. – Это Иваныч перебрал маленько. Сейчас Толик спустится, и мы его домой отведем.

– На двенадцатый этаж? – я тут же вспомнила, где живёт протестующий алкаш. Так этот старикан, что ли, из протеста в лифте гадит?

– Зачем это? Иваныч на втором живёт, – не понял мужичок, а я не стала объяснять. Оказывается, в этом подъезде живут, по меньшей мере, два алкоголика. М‑да, привет с Рублёвки. Не простыл бы старик. Хоть и тёплый апрель выдался, земля холодная ещё.

Я не сразу, но сориентировалась с обратной дорогой к метро: сначала между яблонь, потом по бульвару между скамейками. Бульвар радовал. Деревья уже зелёные, на клумбах тюльпаны высажены. Красные, жёлтые, белые, даже какие‑то лиловые с волнистыми краями лепестков. Красивые! Кто бы сказал, что в двух шагах от этой красоты – и такие трущобы с крысами.

В метро народа было немного, садись, где хочешь! Я плюхнулась на одиночное место в углу вагона и закрыла глаза. Да, знаю я своего босса чуть больше месяца, и он с каждым разом меня изумляет всё сильнее. Какой‑то он ненастоящий. Нет не так, – не взрослый. Он как ребёнок, который играет во взрослого и всем доказывает: «Я большой!». Хотя какой, нафиг, ребёнок, пятый десяток мужику. Может, это я чего не догоняю со своим провинциализмом?

А познакомилась я со своим нынешним шефом так. Мало на что надеясь, позвонила по номеру, нацарапанному на визитке моей случайной знакомой.

– Алё! – ответил мне сонный мужской голос.

– Виктор Алексеевич? Здравствуйте, я от Татьяны Николаевны!

– От кого? – голос в трубке зевнул. Может, попала не туда?

– Простите, это номер…, – назвала я номер.

– Ну да.

– Мне его дала Татьяна Николаевна… Белозерцева, – посмотрела я на оборот визитки, отыскивая фамилию.

– А, тёть Таня! – дошло до голоса. – И что вам надо?

– Вообще‑то, я насчёт работы, вам ведь нужен личный помощник? – на всякий случай спросила я, чувствуя, что опять пролетаю.

– Вообще‑то нужен. Ну, приезжайте сегодня, поговорим, – толком не проснулся голос в трубке.

– А куда приезжать, куда? – ну надо же, не пролетаю!

– Метро «Авиамоторная», первая улица Энтузиастов, дом…, – он опять раззевался, а я еле успела записать, надеясь, что правильно. Переспросить постеснялась. Всё‑таки будущий начальник, подумает, что бестолковая!

– А в какое время приезжать?

– Да в любое. Давайте к часу, например, – окончательно уснул голос в трубке. В общем, договорились.

Выход из станции «Авиамоторная» оказался настоящим лабиринтом – длиннющий подземный переход, штук восемь выходов, ошалевшая плотная толпа и никто толком не знает, где эта улица, где этот дом. Я металась по этим выходам минут пятнадцать, как крыса по лабиринту, пока не добралась до последнего выхода и не встретила там сердобольную неторопливую старушку. Оказалось, мне именно сюда. А до нужной улицы надо идти вдоль рельсов, потом через переход, а там уже и спрашивать. Про то, как я неслась мимо рельсов и разыскивала нужный дом – отдельная песня, и все эти поиски свели на нет мой получасовой запас, который я себе отвела на передышку и знакомство с обстановкой. Примчалась на место в мыле, но ровно в тринадцать ноль‑ноль… А господина Пенкина на месте не оказалось.

– А он, кажется, обедать уехал! Только что, – весело сообщил мне парень в камуфляже, восседавший за столом поперёк коридора, перегораживая вход в отсек, где, судя по всему, и располагалась искомая редакция.

– Как, уехал? Мы же с ним договорились на тринадцать ноль‑ноль, – оторопела я. То есть, пока я металась по переходу и неслась скачками вдоль рельсов, этот Виктор Алексеевич проголодался и свалил? Он что, заспал нашу договорённость?

– Значит, плохо договаривались, – пожал плечами парень. – Попробуйте попозже зайти. Или подождите, – кивнул он в сторону двух обшарпанных стульев в углу лестничной площадки. Судя по обилию бычков возле стула, это было место для курения.

– А позвонить ему никак нельзя? Хотя бы узнать, когда он вернётся? – мрачно спросила я, имея в виду, чтобы меня допустили к телефону. Но парень понял меня по‑своему, кивнул, и сам набрал номер на аппарате.

– Алло, Виктор Алексеевич, это Станислав Бойко, охранник. Виктор Алексеевич, тут к вам женщина пришла, говорит, вы на час с ней договаривались. Когда вы вернётесь? А, понял, ладно.

Парень положил трубку и повернулся ко мне:

– Виктор Алексеевич велел, чтобы вы вышли на улицу.

– Да? Ну, спасибо.

Меня будто холодной водой окатили. Стоило заставлять меня тащиться через весь город на метро и рыскать по этим окрестностям, чтобы вот так вот выставить вон! Ну, москвичи, гады‑начальнички. Я развернулась, чтобы не ругаться в голос тут же, при охраннике, и понеслась вниз по лестнице. Рванула дверь, вылетела и чуть не сшибла стоявшего на улице усатого мужичка в мятых штанах и расстёгнутой куртке. Ты тут мне ещё!