Девушка с Рублёвки. История о любви в забавных обстоятельствах

Дама выглядела презабавно. Монументальная фигура в полупальто, разрисованном «куриной лапкой» – довольно крупные черно‑белые то ли клетки, то ли крестики рябили в глазах. На голове – шляпка, похожая на перевернутый цветочный горшок, цветок из которого вывалился и зацепился где‑то слева над ухом. Шляпка была пронзительного розового цвета, кажется, про него говорят «фуксия». У горла дамы намотан такой же пронзительный шарфик. Помада на губах, сумочка и перчатки в цвет шляпки дополняли ансамбль и доводили рябь в глазах от крупной чёрно‑белой, напоминающей шахматную клетку, «куриной лапы» до состояния боли. По крайней мере, я, оторвавшись от набора очередного распоряжения шефа и взглянув, наконец, кто же там застыл в дверях, испытала нечто вроде цветового удара. И на всякий случай поздоровалась:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, милочка. Вы, насколько я понимаю, секретарша.

– Да, я личный помощник Виктора Алексеевича. Вы к нему? Он сейчас никого не принимает, над номером работает.

Шеф как раз дрых после обеда и велел никого не пропускать.

– Кажется, вас Лариса зовут.

Дама разглядывала меня от дверей, а я, свыкнувшись с буйством розового на чёрно‑белом, поняла, что она в солидном возрасте, ей хорошо за шестьдесят. Тем временем дама подошла к столу, ещё раз окинула меня взглядом, взглянула на аккуратные стопки бумаг с краю столешницы, на полки сбоку от меня, где теснился ряд папок с документами, пестрящий аккуратными ярлычками с надписями, что где находится. После этой инспекции, явно что‑то решив, дама отправилась к двери в кабинет шефа.

– Постойте! – подскочила я. – Виктор Алексеевич просил его не беспокоить!

– Мне можно, – осадила меня взглядом дама и толкнула дверь. – Витюша, здравствуй. Ты мне срочно нужен.

Я уселась на место, и тут до меня дошло, кого напоминают замаскированные пёстрым обрамлением черты. Кажется, это мамаша нашего начальника. Похоже, с теми же странностями, что и у него. Я про манию величия.

Ещё минут десять я провозилась с набором. Ну и почерк нынче у Виктора Алексеевича! Заболел, что ли? Ну, вот что он тут написал, что за «фгвывозы» такие? Ага, «оргвыводы», это он «о» и «р» слепил и «д» не дописал толком!

Я едва закончила, как в приёмную впорхнула очередная райская птица. На этот раз молодая, лет тридцати, с прямыми блондинистыми волосами и ровной чёлкой до бровей. «Птица» была одета в блестящий плащ, переливающийся розово‑бежевыми бликами, распахнутые полы открывали крупноватые колени и ровные ноги, затянутые в чёрные лаковые сапоги‑чулки на высокой платформе.

– Привет! – дева смерила меня взглядом и, похоже, сделала свои выводы. – Я к Пенкину, он ждет.

– Сейчас, одну минутку.

Я набрала номер шефа и сказала в трубку в ответ на его раздражённое «Алло!»:

– Виктор Алексеевич, к вам пришли…

– Алёна Лопахина, – правильно поняла мой взгляд блондинка.

– Да, пусть подождет, я сейчас, – велел шеф, заглушаемый речью своей мамаши: «И ты уже в том возрасте, когда быть холостым неприлично».

– Садитесь, он занят пока, – показала я на стулья у стены.

Приёмная у шефа была крошечная, кроме моего стола, шкафа с бумагами и древнего фикуса в кадушке влезали только два стула и крохотный столик, где я держала чайник и чайные принадлежности.

– Чаю хотите?

– Вообще‑то я пришла сюда не чай пить… А он что, надолго завис?

– Да кто ж его знает. К нему, кажется, мама пришла.

– Мамаша? Точно? Не жена? – уточнила Алёна, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу. Блистающие полы плаща красиво обрамили почти полное отсутствие юбки.

Я вспомнила пёструю «лапку», пронзительно розовую шляпку и подрастеряла уверенность:

– Да мама, кажется. Дама в возрасте, за шестьдесят. Он, кажется, не женат.

– А. Ладно, давай свой чай.

Она вытащила узкую пачку, добыла оттуда тонкую сигаретку:

– Хочешь?

– Нет, я не курю.

– А я закурю.

Затянулась.

– У тебя с Пенкиным что, шуры‑муры?

Чуть не выронив чашку из рук, я уставилась на эту Алёну, Ну ничего себе вопросики! Задаёт, будто мы с ней подружки. Мне, конечно, не привыкать, я в своём сетевом маркетинге на таких шустрых барышнях, как она, только и держалась. Они такие продажи давали! Но всё равно – впервые меня видит, и с ходу интересуется, с кем сплю!

– С чего ты взяла? Нет, конечно!

– А почему нет? – барышня выпустила струйку дыма и переменила ногу. – Холостой босс и секретарша, классическая схема.

– Нет, я не в схеме. И я не секретарша, а личный помощник. Набираю приказы, распечатываю протоколы редколлегий. На этом всё.

– Да? – с сомнением прищурилась эта бесцеремонная Алёна. – А зовут тебя как?

– Лариса. Лариса Калитина.

Алёна кивнула и затянулась:

– А с чего он тогда тебя в тур берёт, если вы не любовники?

– Меня? Куда? Ты о чём?

Я настолько оторопела, что тоже начала разговаривать с Алёной как со старой знакомой.

– Я о пресс‑туре в Тунис, который наша турфирма устраивает для журналистов. От вас едут двое: Пенкин Виктор Иванович и Калитина Лариса Евгеньевна. Как я понимаю, твой шеф и ты.

– А я ничего не понимаю…

Я плюхнулась в своё кресло и, дура‑дурой, таращилась на блондинку Алёну. Какой Тунис? Какой тур? И причём тут я?

– А тебе Пенкин разве не сказал еще? Странно… Ехать уже послезавтра, я билеты и ваучеры в отель привезла. Слушай, у тебя чайник вскипел.

– А? Да, сейчас.

Я, по‑прежнему ошарашенная, механически залила кипятком чайный пакетик, бросила в чашку ломтик лимона. Алёна придвинула стул к моему столу и расположилась с краю.

– Слушай, ты в таком опупении, похоже, и вправду я первая принесла тебе эту радостную весть. А кто же ксерокопию с твоего загранпаспорта снял, что ты ни сном, ни духом?

– Я, когда сюда устраивалась, отдала шефу ксерокопии всех паспортов и диплома… Мы что, действительно послезавтра едем в Тунис?