Дикарка. Любовно-эротический роман

К Кистенёву я добралась только на следующий день вечером. Тоже решила явиться без предупреждения, нисколько не сомневаясь, что сообщив мне его координаты, Галина тут же позвонила Генаше, предупредила о моём предполагающемся визите. Так что встретил он меня буднично, ничуть не удивившись.

– А, Яна, – кивнул он. – Давненько не виделись. Проходи.

– Да, это я, Дикарка. Здравствуй, Геннадий Игоревич!

И на эту фразу он особо не отреагировал, даже переход на «ты» его не очень удивил. Удивилась я. Однокомнатная квартирка в пригороде Щурово, районе, прямо противоположном по месту расположения тому, в котором я вчера побывала. Конечно, не зачуханная хибара, но женским духом здесь и не пахло. В обстановке – предельный минимализм: голые стены, даже не оклеенные обоями, просто покрашенные; старый, раскладывающийся диван, ничем не застеленный. Скрипучие деревянные полы, такая же хлипкая деревянная входная дверь. Ни одного горшка с цветами ни на полках, ни на подоконнике. Но при этом чистота, из окна вид на реку, да и по воздуху чувствовалось, что рядом сосновый бор и квартиру регулярно проветривают. Сам хозяин гладко выбритый, в стареньком спортивном костюме. Ещё кресло напротив дивана, скорее всего принесённое с помойки, но отреставрированное. Естественно, насколько хватило способностей.

Когда‑то весь пригород здесь базировался вокруг огромного цементного завода; несмотря на высоченную трубу, прозванную в народе «Наташа», его продукцией – характерной серой пылью – были щедро усыпаны все окрестности. Никаких развлечений, разумеется, за исключением хиленького Дворца культуры, – в общем, тоска смертная. Потом пришли немцы, завезли новое оборудование, снесли легендарную трубу, заботясь об экологической обстановке, навели во всём порядок, не говоря уже о зарплате и социальной инфраструктуре. Не ахти что, конечно, но тем не менее полный контраст с посёлком Галины, где когда‑то располагался научно‑исследовательский институт техники полива и по тем временам жили его работники вполне сносно, а сейчас дома обветшали, никому ни до чего дела нет.

 

Генаша даже и не подумал предложить мне чаю. Уселся на диване и уставился на меня своим колючим острым взглядом.

– Чем обязан столь высокопоставленному визиту? – наконец сухо поинтересовался он.

Я молча прошла на кухню, ожидая увидеть там по меньшей мере батарею пустых бутылок, но ничего подобного: так же свежо, чисто убрано. Газовая плита, правда допотопная, но такими «раритетами» в моём родном городе никого не удивишь.

Что ж, хозяин вполне в форме, с ним можно общаться – большего мне нечего было и желать.

– Нужна помощь, – коротко ответила я, усаживаясь в кресло напротив.

– В чём конкретно? – По всему чувствовалось, что Кистень не испытывает особой радости по поводу моего прихода, но и враждебности в его голосе не наблюдалось.

– Из трёх вариантов, которые ты мне в прошлый раз посоветовал, я выбрала не тот, что нужно, и, соответственно, зашла в тупик.

Тут я не выдержала, сорвалась, высказала этому бездушному роботу всё, что я о нём думаю, но сначала ту боль излила, которую я в последние несколько дней испытала. Никогда не слышали такое выражение: «сухие слёзы»? Впрочем, сухими они были недолго: в конце концов я разревелась так, что не помог и носовой платок.

– Всё? – когда я выдохлась и затихла, уточнил Генаша хладнокровно. – И только‑то? А теперь скажи, Янчик: имело ли смысл для такого умопомрачительно красочного «портрета в слезах и соплях» столь упорно меня разыскивать? Что, не могла сама элементарно простенькую задачку решить? Кстати, тебе повезло, что ты вообще меня сегодня застала. У нас в Коломне, как ты понимаешь, любая работа мне с некоторых пор заказана – приютила одна частная клиника в Москве. Там, в своём кабинете, я частенько и остаюсь ночевать. Вот думаю вообще порвать пуповину: купить или снять квартиру в столице. Поэтому обустройством своим здесь особо не утруждаюсь. – Он помолчал немного, затем продолжил: – Итак, на один твой безмолвный вопрос я, надеюсь, ответил? Что дальше? Не спился, как тебе, возможно, напели: пустых бутылок на кухне ты не обнаружила. Наоборот, даже защитил наконец кандидатскую диссертацию. На докторскую пока не замахиваюсь: нужны связи, практика, наработанный материал. Совсем другой, не провинциальный уровень.

Я развела руками:

– Ответ исчерпывающий, осталось прояснить только один момент: как тебе удалось от жены своей бывшей отделаться? Насколько я понимаю, развод для таких одержимых не помеха.

– Ну, это просто, – довольно усмехнулся Кистенёв. – Сводил как‑то её на приём к знакомому психиатру, затем пригрозил: станет и дальше меня преследовать – сдам в соответствующую клинику, вылезать из неё потом не будет. Как ни странно, подействовало. Ещё она к тому времени так увлеклась своими изменами, что меняла мужиков, как перчатки. Преобразилась и внутренне, и внешне, сейчас вся в поисках достойного мужа, который бы холил, лелеял её, а заодно и на достаточно высоком уровне содержал. А уж потом ни‑ни, станет солидной дамой, возможно даже займётся благотворительностью. И ты знаешь, я нисколько не сомневаюсь, что она добьётся своего. С её‑то напором! Однако нам давно пора вернуться к существу вопроса, за решением которого ты приехала. Как, созрела для серьёзного разбора полётов?

Я кивнула.

– Да.

Кистенёв облегчённо вздохнул.

– Во‑первых, хочу особо отметить: тут был твой собственный выбор, несправедливо меня за него упрекать. Не верю, чтобы тебе удалось пройти сквозь шпицрутены, которые на твою долю там, в Москве выпали, такой, «как тебя воспитали». Наверняка многим пришлось пожертвовать, чтобы достичь намеченной цели. Так какой смысл был столь истово шесть лет назад за усвоенные принципы держаться? Ты сожалеешь, что был гораздо более короткий и верный путь, которым ты не воспользовалась. Ой ли? А ты уверена, что именно тебя твой милый выбрал бы после ухода Рио‑Риты? Да, у тебя были принципы, а у этой сопливой крошки, о которой ты мне рассказывала, никаких других установок не имелось в наличии: только безграничная отвага – ради любви она была готова на всё в отношениях со своим избранником. Но вот сейчас картина в корне поменялась: твой любимый приполз к тебе на коленях, весь в твоей власти. Причём, заметь, не я – ты сама в том своём выборе оказалась права. Единственная, но роковая твоя ошибка – истово стараясь забыть своего возлюбленного, ты слишком надолго упустила его из виду. А всего‑то и надо было сделать короче поводок.

Я задумалась на какое‑то время, затем решительно тряхнула своей бестолковой головушкой:

– Ладно, допустим, ты прав: я победила. Но что дальше? Попытаться вырвать, буквально зубами, с кровью, у нашей «соплячки» единственную радость в жизни? Лишить отца ребёнка, в котором он наверняка души не чает? Мы сотрясаем попусту воздух уже второй час, но только сейчас подобрались к цели моего приезда. Да, я королева ринга, но на сей раз жизнь загнала меня в угол – я в полном тупике.

Что тут началось!

– Господи, да ты как была Дикаркой, так и осталась, ничуть не изменилось! – даже прокричал в сердцах в какой‑то момент выяснения наших отношений Кистень.