Дирижер. Тайны Изнанки

Родители Венди. Оба не старше меня. Гордые своей судьбой, своей жизнью, счастливые. Неужели их не стало, когда они были так молоды? Улло и внучка обмолвились о них в моем кабинете. А жена Милиана – неужели она тоже скончалась? Улло ни разу не намекал, что у него есть – или была – супруга, где она. Вряд ли он стал хранить ее фотокарточку, если бы они расстались при жизни.

– Как ты применил магию? – прервал мои размышления Милиан.

– Никак, просто… разозлился и взмахнул, – быстро ответил я и продемонстрировал уже без спицы, как я замахнулся в него, когда колдовал. – Вы не се́рдитесь?

– Что ты думал в этот момент? – Не ответив на мой вопрос, Милиан шагнул к дивану, с которого я, очнувшись, вскочил несколько минут назад, и сел на него, сложив руки на коленях и положив свою палочку на столик перед собой.

– Я, честно, просто хотел, чтобы вы от меня отстали, простите, конечно, за прямоту, мне сейчас вроде лучше, но не сильно. – Я развел руками. – Я не могу точно сказать, это как‑то неуловимо, непросто объяснимо, это вышло само собой!

– Это важно, Константин. Чтобы я смог понять, как живет и работает магия внутри тебя. Чтобы я помог тебе изучить ее и направлять.

Господи боже, теперь что, помимо обмена энергией на внутриклеточном уровне и сидящая внутри меня магия тоже будет активничать? Я не вынесу этого, в голове просто‑напросто не укладывается!

– Я… сильно захотел выместить злобу. – Я попытался достаточно точно описать, что происходило со мной пару минут назад. – Был в гневе, думал: вот бы ударить, вот бы проучить! Потом почувствовал словно такое бурление в груди, ну, когда что‑то приятное случается, на душе аж тепло становится.

– Ага, и тебе настолько приятно было, что ты задумал меня покалечить. Не объясняйся, знаю, что в те секунды так и было, и я не сержусь на тебя особо. – Милиан усмехнулся и вскинул ладонь, не давая пролиться моей самозащитной тираде. – Всё с тобой ясно.

– Да? А мне вот про себя вообще ничего не ясно! – выпалил я, подошел ближе и встал напротив Улло, взирая сверху вниз. – Мы так не договаривались: что вы будете в моем мире, в моей Москве применять вашу, изнаночную, магию и отправлять меня сюда без моего же желания! Я с вами и с вашим волшебным Советом не заключал никаких договоров! Вы нарушаете мои права! Вы вторгаетесь в мою личную жизнь! Говорите хранить тайну волшебства от семьи, друзей и коллег!

– Константин, это пройдет… – попытался воззвать ко мне Улло, но я уже распалился и продолжал, не желая его слушать и не обращая внимания на Венди, которая стояла возле буфета и со страхом смотрела на меня:

– Да какое там пройдет! Что вам известно обо мне?! Что я лишь музыкант, дирижер! Я не воин, во мне нет чувства и желания борьбы! Вы даже не пытаетесь поставить себя на мое место, чтобы понять, чем и как я рискую, помогая вашей Изнанке!

– Я прекрасно понимаю тебя, поверь, – произнес Милиан и, сняв очки, устало потер пальцами переносицу. Я осекся и посмотрел на фотокарточки.

– Тогда почему, зачем вы так делаете? Не спрашивая меня, помимо моей воли?.. – Я сдулся: полный злости монолог выжал из меня все положительные и отрицательные эмоции, что даже сложно было говорить.

– Чтобы ты не раздумал. Знал, что даже невероятное возможно. И мог решительно действовать в отчаянных ситуациях, предугадывая наперед.

Ответ Улло был достаточно прост и одновременно глубок. Но так на курсах молодого бойца в армии морально готовят, суют новобранцам на завтрак такую установку про «будь готов – всегда готов». Какая стратегическая готовность нужна мне, живущему в мирное время в столице? Я не гражданин Изнанки! Если у них всё так плохо, пусть готовят к неизбежному своих жителей, но не новобранцев! Они – я в их числе – не знают даже, что их может ждать, подстерегать в неизвестном мире.

– Ты у меня третий, – вдруг произнес Улло.

Что? Я не совсем понял, что он имел в виду и к чему вообще. Что я – третий избранный, отданный ему на поруки? Тогда боюсь узнать, что с предыдущими двумя. Надеюсь, они не кончили плохо.

– Предыдущие пробыли у меня недолго. Отказались от… того, что их ждало и могло ждать, – говорил Милиан доверительным тоном. – При этом мироздание нашло их в мирное время, когда не было столкновений. Они побоялись, что окажутся сильно зависимы от Изнанки. Им здесь так нравилось, они посчитали ее новым домом, что стали реже появляться на своей родине. Они не хотели терять семью, друзей, работу и одновременно желали поселиться здесь и жить до конца своих дней, но то и другое вместе невозможно. Оба продолжительное время жалели о своем выборе – что вернулись в родные края – потеряли семью, переехали, изменили образ жизни. Сейчас один из них – известный политик в вашем мире в одной стране, не буду называть его по имени. Второй в то время был простым водителем на междугородних рейсах, его настоящая судьба мне неизвестна. В последний раз, несколько лет назад, я слышал, что он был осужден за незначительное преступление.

То есть я еще хороший экземплярчик на его фоне! И тем не менее мне неясны объяснения Милиана. Это вообще всё так, оказывается, сложно с этой Изнанкой. Ох, опять голова идет кругом!

Потирая лоб, я прошел к другому концу дивана и сел на край, опустив голову и глядя на носки своих туфель.

– Я не хочу разочароваться в себе. И в тебе тоже, – услышал я голос Улло и поднял на него лицо. Он смотрел на меня с легкой извиняющейся улыбкой. – Обещаю, Константин. Как только закончится вся эта чертовщина с Морсусом и Изнанка не будет нуждаться в твоей помощи, как и в помощи других недавно новоизбранных, можешь идти на все четыре стороны, как говорят у вас.

Я усмехнулся и кивнул.

– А пойдемте чай попьем! – вставила Венди таким задорным голосом, что в его нотках чувствовалось, как долго она хотела сказать эту примирительную фразу.

– А пойдемте! Константин, в знак примирения приглашаем. – Улло указал ладонью на кухню. Венди радостно ускакала из гостиной, и мы с Милианом ушли за ней.

Кухня представляла собой уютный светло‑оливковый маленький зал для небольшой и скромной компании с простыми овальным столиком и стульями из светлого дерева. Окно закрыто салатовыми шторками. Под потолком в воздухе висела – прямо ни на чём, ни на какой‑либо ниточке – сфера, излучающая мягкий свет. У одной стены стояли два кухонных стеллажа, один деревянный, другой со стеклянными дверцами. На их полках ютились столовые приборы, тарелки и блюдца, чашки, коробочки и баночки, полные, вероятно, разных специй, сухофруктов, зерен. Напротив, у другой стены, располагалось что‑то похожее на кухонный гарнитур и плиту – лишь похожее, потому что не было традиционных конфорок, вытяжек, крана, а лишь пара широких навесных полок с прозрачными дверцами, раковина и столешница, которую словно нещадно кромсали. Поверхность ее была настолько груба, что, казалось, на ней пытались совершать всевозможнейшие эксперименты различные алхимики и в конечном итоге спалили ее навсегда и безвозвратно, оставив сплошные неровности, шершавости и шероховатости. Никаких чайников, кастрюль и сковородок ни на какой плите я не заметил.