Дневник Джессики
Мы очень долго мчались по пыльной дороге, хорошо, что взяли с собой воды. Причудливые перья на руле Евы и правда забавно развевались на ветру.
Проезжая западное озеро, мы решили сделать перерыв. Все‑таки было очень жарко, торопиться было особо некуда. Мы бросили велосипеды на обочине и помчались вниз по склону к кромке озера, пробираясь через столбы из камышей.
– Ну вот и что в этом доме такого, кроме страшилок учителя? Ну дом и дом. Мало что ли в остальных домах кто‑то умирал? – Вдруг спросила Ева, когда мы уселись на мягкую траву.
– Да в общем‑то ничего такого. Просто интересно, что там внутри. Я уже во всех побывал. Ну в таких, где никто не живет. Ничего интересного, старая ободранная мебель, собачьи будки, выбитые окна. Идеальное место для того, чтобы там перекантоваться.
– А там такого нет? Ну, окон, мебели, в других домах… – Ева сидела на траве и выбирала подходящий камешек для броска в воду.
– Снаружи не видно. Я близко не подъезжал. Но там все как‑то иначе. Как будто этот дом не из Уоквента. Или даже наоборот – Уоквент не подходит для этого дома.
– Мне папа не разрешает так далеко гулять от дома. Он меня… накажет.
Ева потупила взгляд в сторону воды и задумалась о чём‑то своём. Она часто так делает, так часто, что я уже привык.
– Да брось ты, ты же не расскажешь ему. Ты чего?
– Нет, Питер, ты не понимаешь.
– Ну так объясни тогда…
– Мы… Когда мама умерла, – Ева сглотнула и замолчала на секунду, – а сестру забрала бабушка, по маминой линии, в Хайкейп, мы остались с папой одни. Он очень грустил после её смерти, я тоже. И чтобы мы не были разочарованными всегда, папа придумал… игру.
Я иногда себя плохо вела из‑за того, что мама нас бросила, в каком‑то смысле. Но папа меня очень любит, он не хочет меня наказывать. Поэтому каждый раз, когда я себя плохо вела, мы… играли. Но потом, мы стали… играть чаще.
Когда ему просто грустно, мы тоже играем. Мне не нравятся эти игры, даже если я себя хорошо веду, мы все равно будем это делать. А я не хочу. Если я не буду его слушаться, не знаю, чем это закончится. – Ева всхлипнула. Тогда я плохо понимал, что она пыталась мне сказать.
– Ева, но… Если он всё равно с тобой… э‑э… играет, как ты говоришь, то разве есть что терять?
– Ты не понимаешь. Никто не понимает. Ты не понимаешь, а все остальные просто не верят. Питер, я лучше поеду домой, – она начала вставать, отведя взгляд, но я взял её за руку.
– Погоди, а как он узнает?
– Поверь, он узнает. Не знаю, как, но он всегда знает, когда я делаю то, что ему не нравится.
– Я не дам тебя в обиду. Поехали.
– Ладно, ты же не отстанешь? Поехали, посмотрим. Но я могу испугаться и поехать домой, учти, – сказала Ева, бросив камень в озерную гладь.
– Я тоже, – ответил я, немного помолчав.
