До февраля

Дементьев опять выразительно откашлялся. Андрей, так и не глядя на него, выдохнул еще разок, звучнее – не выдохнул даже, а задудел что‑то типа мелодии, которую сперва не разобрал сам, а разобрав, изумился: «Давай подвигай попой» из лихих в хорошем смысле девяностых. Не прекращая дудеть, он снял через голову свитер и футболку, аккуратно повесил их на спинку кресла и начал расстегивать джинсы.

Дементьев, хмыкнув, отвернулся. Андрей неторопливо прошел мимо него, похлопывая по голому животу в такт дудению, и запер дверь. Щелчок замка заставил Дементьева вздрогнуть сильнее.

– А то ломанется кто, а у нас такое, – пояснил Андрей, прекратив дудеть.

– Стриптиз, в смысле? – спросил Дементьев, стараясь понимающе ухмыльнуться.

– Сперва да, – согласился Андрей и кивнул в сторону стола, на котором черный экран телефона неровно отражал свет уже включившегося за окном фонаря.

Больше кабинет ничего не освещало, так что было почти сумрачно.

Андрей так же сумрачно продолжил:

– Видишь, не может никто. Придется самим.

– Чего – самим? – спросил Дементьев.

Он, сам не замечая, стискивал толстый трикотаж повыше колен.

Андрей, остановившись в метре от Дементьева, вытащил ноги из ботинок, с неудовольствием переступил по чистому на вид полу, стянул джинсы, оставшись в «боксерах», и, задумчиво оглядывая собеседника, щелкнул резинкой трусов. Дементьев вздрогнул совсем сильно и вжался в спинку кресла.

– Вы чего творите? – спросил он прыгнувшим голосом. – Вы ж при исполнении.

– В мундире предпочитаешь? – обрадовался Андрей. – Так ты везунчик сегодня.

Он шагнул к шкафу, извлек оттуда мундир майора полиции, вытащил из‑под кителя рубашку, вделся в нее и начал застегивать, подцепив плечики к дверце шкафа.

Дементьев, нахмурившись, сказал:

– Если вы меня запугать хотите, то…

– Кто тебя запугивает, а? – резко спросил Андрей, дернулся к Дементьеву и застыл, всматриваясь. Дементьев застыл тоже, но от ужаса. Татуированные руки, вскинутые в защитном движении, подрагивали, но опустить их Дементьев боялся – или просто не замечал глупости и неудобства собственной позы.

– Ты же потом всё‑всё расскажешь, да? – осведомился Андрей, не отпуская полуобморочного взгляда Дементьева.

Дементьев сглотнул, борода дернулась. Андрей мягко шагнул к нему и добавил:

– Или сейчас. Про то, что было.

– Я не знаю ничего, я говорил этому вашему, я спал, не слышал почти!.. – закричал Дементьев, пристроив наконец татуированные руки на груди в молящем жесте.

– Почти, – повторил Андрей. – Но что‑то слышал.

Он сделал еще шаг, так что его темно‑синие заношенные «боксеры» оказались на уровне старательно отворачиваемой бороды, и коснулся ухоженного чубчика Дементьева. Тот шарахнулся, чуть не рухнув со стула, и закричал уже в голос:

– Не слышно было, я спать хотел! Она такая: «Нет, нет, не надо» – не кричала, просто бубнила, а он: «Нормально, да ладно», и всё!

– Он – это Норов? – быстро уточнил Андрей.

– Да, Трофим, – сказал Дементьев, будто споткнувшись, и поспешно добавил: – Но он не кричал, и она тоже, и никаких ударов, я клянусь!

– А дальше что? – спросил Андрей, чуть покачиваясь.

Дементьев, едва не сворачивая шею в попытке уберечь бороду от прикосновения, плаксиво затараторил:

– И всё, я уснул! А утром проснулся – все на измене, ваши бегают, как будто, я не знаю, убили кого!

Андрей сделал шаг назад и мягко сказал:

– Ну Матвей. Ну чего ж ты сразу‑то не объяснил? Мы бы и отстали. Видишь – ты сказал, я отстал. Почти.

Он вытянул из лотка несколько листов, положил их на стол перед Дементьевым, вцепившимся в край стула, и пристукнул ручкой. Дементьев вздрогнул.

Теперь это надолго, подумал Андрей весело, и предложил:

– Напиши, что рассказал, – и свободен. Спал, проснулся, услышал, всё.

– А Трофим тогда…

– Так он только «Да ладно» сказал, так? Ну что ему за это сделают? Выручай друга, давай‑давай.

Дементьев, сгорбившись, смотрел на чистый лист бумаги, но на шум вскинулся мгновенно, будто только его и ждал. Ручка двери дернулась, в дверь негромко постучали. Дементьев открыл и закрыл рот.

– Минуточку! – громко сказал Андрей и вполголоса подбодрил: – Пиши‑пиши. Без шапки и всяких там, сверху малость места оставь, и в свободной форме. Не договор же на ипотеку, просто друга выручишь.

Дементьев неохотно взял ручку и поводил ею над листом.

– И себя заодно, – добавил Андрей и поскреб бедро под трусами.

Дементьев, скомкав лицо так, что борода вылезла дальше носа, начал писать.

Андрей, последив за первыми строками, кивнул, отошел к шкафу, влез в форменные брюки и щелкнул замком.

Возле двери ждал Руслан, хмурый и раздраженный. Сразу видно, из «пыточной», а еще лучше видно, что пытка не удалась. Андрей показал ему, что следует помалкивать, и мягко прикрыл дверь. Руслан потянулся мимо него к ручке, злобно объясняя вполголоса:

– Андрюх, некогда. Норов, сука, так и в отказе, надо этого суслика жать.

Андрей, оттеснив его, поинтересовался:

– А хули ты отказное сразу не нарисовал?

Руслан молча попытался открыть дверь, не смог прорваться без боя и остановился, выжидая.

– Не, правда, – не унимался Андрей. – Жалко телочку стало, да: поехала с подружкой на базу с тремя чувачками, потом еще и остаться решила, когда подружка срулила по‑тихому, – кто ж знал, что ее во все дыры долбить всю ночь будут, да?

– Ты это непременно сейчас обсудить хочешь? – спросил Руслан, кажется, задыхаясь от старательности, с которой подбирал слова.

Хватит, скомандовал себе Андрей, но сразу тормознуть не смог:

– А еще и Норов дерзкий да богатый, да? И прессануть такого сам бог велел, и…

Вот теперь точно хватит, повторил Андрей, заметив, что у Руслана явно падает крюк, аж глаза белеют. Он тряхнул головой и плечами, сбрасывая то, что давило со вчерашнего вечера и чуть не раздавило сейчас, и сказал:

– Не мельтеши, короче. Всё под контролем, дело сшито. Суслик собственноручно пишет сейчас, что слышал «Нет‑нет» терпилы и «Ладно‑нормально» Норова.

– Ип‑понске бокс, – выдохнул Руслан, застыв. – Не врешь?

– С тебя, – сообщил Андрей без улыбки.