Дорога горлицы и луня
Для этой цели из каждой тройки Добрыня и Путята распрягли по лошади и быстро надели на зверей уздечки да седла. Бортэ степным лунем на темную спину скакуна поднялась. Честимир, начавший кататься недавно, а до того в жизни с такой целью к коню не подходивший, забрался и сел уверенно. Агафии под сапожок подставил Добрыня свои большие ладони со скрещенными пальцами. Княжна любила верховой езды учение за то, что осторожный Радолюб разрешал волколакам, которым мороз не опасен был, для свободы движений снять шубы тяжелые. Но еще странным для Агафии являлся теплый бок кобылы – зверя, в которого сама девица могла превратиться, – под ногами. Еще тяжко понимать, что ты во власти лошади, которой бог весть что на ум взбредет. Княжна смотрела на щурившегося от яркого солнца Воика, непривычно собранного и неловкого еще, когда кони начинали идти, Честимира и с удовольствием покачивавшуюся в седле Бортэ.
Так как вокруг саней и всадников белело поле широкое, Радолюб заставил оставшихся двух лошадей в его санях пуститься бегом и закричал:
– Обгоните‑ка!
Все полетели вскачь над гладью, покрытой еще снегом раннею весной. Копыта и полозья поднимали пыль колючую цвета облака в ясный день. Осторожная Агафия первой решила отстать и направила бережно зверя к невысокому холму, откуда решила наблюдать за погоней. Вот вырвались вперед сани Путяты. Интересно, каково там вину и маслам в горшках глиняных, пусть и устроенных в ящиках с песком и соломой? Но уже обгоняет среднего брата Добрыня. Нет, Радолюб опять всех быстрее, он что‑то кричит, и слова его гонят волколаков, как ветер снег в метелицу. Где Честимир? Он рядом с санями старшего из сыновей посланника княгини Ясинки. Агафия улыбнулась нежно, глядя на фигурку дяди в седле. Хорош! Не Светлоровский князь Даниил, но ведь брата девицы в седло посадили в пять лет. Воик вырвался вперед, но вскоре его обогнала Бортэ. Подруга ее вспомнила, что кередка, сидя на коне, кажется гибкой, маленькой, вовсе никаких сил не прикладывающей, чтобы скакать во весь опор. Должно быть, даже на кляче та, которую учил сам Бату‑хан, понесется быстрее всех и, как стрела, не остановится, пока цели не достигнет.
Вдруг эта стрела повернула вбок и начала описывать дугу. Воик, приняв все за игру с одним им, поспешил наперерез, но немного совсем опоздал и теперь снова дышал в спину, но не мог поравняться с кередкой, отправившейся к холму. Радолюб, Добрыня, Путята и Честимир остановились и наблюдали за отделившимися. Агафия, вздохнув, поскакала навстречу Бортэ и Воику. Не дают отдохнуть, заставляют играть. Что за волколаки‑то!
– Ты почему не погналась? – крикнула кередка княжне издалека, улыбаясь весело.
– Лошадь берегу. Нам до Беркута еще добираться, – ответила Агафия шуткой.
К саням и Честимиру все трое поехали шагом и рядом – Бортэ посередине. Добрыня, Путята и наследник из колена Любомудра горячо спорили о том, какой масти кони самые красивые. Радолюб смотрел на вернувшуюся молодежь ласково, но губы его были поджаты. Воик догадался, что недовольство батюшки заслужил, и приотстал. В лицо Агафии подул ветер, и он словно принес знакомые, но полузабытые свежие запахи. Девица только тогда внезапно поняла, что зима закончилась. Она повернулась к подруге:
– Весна пришла, Бортэ.
Кередка не знала никогда, какой в княжествах бывает весна‑красна. Но у Агафии сердце забилось быстрее от мысли о зеленой дымке вокруг веток берез, плеске волн в разбуженных реках, желтизне показавшихся из‑под сошедшего снега прошлогодних листьев и травы и запахе после первых дождей. Кто‑кто, а подруга не может не понять и не почувствовать заранее этого всего!
И по улыбке Бортэ и лукавому взгляду искоса Агафия догадалась, что кередка все это поняла.
Глава 5
Эта ночь – она только моя,
и из рук ее вырвать не сможет
даже холод снегов января.
И никто ей, как я, не поможет.
И. Ф. Гильченко. Колыбельная для ночи
Путники ехали уже по землям огромного в сравнении с остальными своими соседями Архангело‑Глинского княжества[1], когда девицы узнали дурные вести. В селе Добрыня, Путята и Воик остались проследить, чтобы лошадям дали овса и ячменя вволю, а остальные пошли посмотреть на реку с высокого берега. Агафия и Честимир вспоминали Рюнду. Они парой шли позади Бортэ и Радолюба, говорившего снова о вещах, которые любому князю и приближенным его знать надобно:
– …Даже сейчас у государя должна быть дружина, на старейшую и молодшую делящаяся. Дружина старейшая – княжи мужи – это те, у кого есть вотчина. Ясинка самых верных и на помощь скорых так после закладки первых теремов в Новом Волчке наградила. На моей земле сейчас супружница с дочерями хозяйничает. Еще хороша вотчина Колояра – Налимов Плес. Этот волколак молод, семь лет назад наследство принял, а по батюшке его я, известие о смерти получив, убивался. Дружину молодшую мы зовем гридью. Это дворовые слуги княгини…
Честимир спросил:
– А есть ли в Новом Волчке рабы‑холопы?
– Нет такого. Волколака нельзя заставлять на другого работать без награды и оплаты. Так было при Любомудре, память и законы его мы чтим и храним. Людям же в Новый Волчок путь закрыт.
– Путята бежит, – заметила Бортэ приближавшуюся к ним фигуру.
– Разве мы так загулялись? – удивился Радолюб.
Средний сын, подбежав к батюшке и собеседникам, сказал, в волнении пребывая:
– Люди во дворах говорят, что хан Сартак, младший брат Абукана, от него отделился и со своими людьми будет жить особо. Только еще зимой, почти сразу после похорон Бату, отсылал молодой владыка воинов по завоеванным землям к реке Смородине, раскол замыслив!
Бортэ слабо вскрикнула и упала без чувств на руки Агафии – как на бывшую ханум непохоже! Честимир помог донести кередку до саней. Невеселым дальше был путь!
Снег в тот год быстро таять стал. Дорога утопала в грязи, а полозья саней изредка ломали серый лед луж. Ноги коня Воика, скакавшего не по дороге, утопали в сугробах, и ржал жалобно зверь, когда обжигала его холодная у самой земли вода. Сидя на ветках берез, перекрикивались над головами странников гладкие черные птицы. Глядя по сторонам, Агафия сказала тихо Честимиру и Радолюбу:
– Ветер весенний нам грачей принес. Значит, через тридцать дней снег совсем сойдет.
[1] Прототип – Владимиро‑Суздальское княжество.
