Дорога в Рай

Роман Викторович снова вернулся к своим воспоминаниям. Рассматривать фотографии из альбома он любил, да и сам альбом любил – старинный, уютный, добротный – не какое‑то там непонятное электронное облако, где, современная продвинутая молодежь хранит все свои документы, фотографии и незамысловатые секреты. На всех фотографиях в альбоме улыбалась, хмурилась, жила их молодость. Вот они идут по сельской пыльной дороге с Юркой Нитиевским – лучшим его другом школьной поры. Это после девятого класса в лагере труда и отдыха в деревне с говорящим названием Баклушино. Каждое утро после общего построения и завтрака они по этой дороге отправлялись зарабатывать свои первые трудовые деньги на прополке свёклы или уборке коровников. За месяц тогда Роман Викторович заработал целых шестнадцать рублей, чем очень гордился. Сумма по тем временам для школьника и, правда, была не маленькая. Вернувшись домой, он на эти деньги купил подарки маме и сестренке и даже сводил их в любимый кинотеатр «Кристалл» на какой‑то фильм про войну.

В лагере они работали в день по четыре часа, а после работы шли обедать, купаться, играть в футбол. Вечером собирались вместе с девчонками на крыльце школы, где их поселили, болтали обо всём на свете и пели вместе под гитару сентиментальный марш Окуджавы про комиссаров в пыльных шлемах. Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет…

Пели с чувством, поглядывая всё время на стоявшую рядом со школой разрушенную церковь. Именно там, на колокольне, согласно местному деревенскому преданию, два красноармейца в гражданскую войну отстреливались из пулемёта от наступающих белых и, конечно, погибли, прикрывая отход товарищей. Они потом с Юркой, рискуя сорваться, залезли тайком на колокольню, легли прямо в пыль на битые кирпичи, чтобы представить как они вдвоём, как два юных орлёнка, строчат из пулемёта по вражеским цепям.

После школы их пути с Нитиевским разошлись. Друг его, закончив строительный факультет политехнического, помотался по стране в поисках смысла жизни: строил атомную электростанцию в Смоленске, работал в артели знаменитого Туманова на добыче золота в Сибири, а в разгар перестроечного бардака проездом через Израиль уехал в Канаду и больше уже не вернулся. Когда началось повальное увлечение «Одноклассниками», они даже нашли там друг друга и начали переписываться. Но надолго Романа Викторовича не хватило – время ушло, не осталось общих тем и интересов, не будешь же бесконечно вспоминать давно ушедшие в прошлое бои с деревенскими хулиганами.

Юрка через электронную почту прислал ему фотографию, где он вместе с сыном на маленькой лодочке с косым парусом идёт сквозь прибойную океанскую волну. Кажется, где‑то на Кубе, где, несмотря на революцию и Фиделя Кастро, продолжают отдыхать канадские и американские бизнесмены средней руки. Роман Викторович долго фотографию хранил, но при очередной смене офиса она куда‑то потерялась. На этом всё и закончилось, хотя дружба у них была настоящая.

Любил рассматривать Роман Викторович и другую фотографию, где они целой группой стоят около школы. Одеты по тогдашней моде в брезентовые штормовки – вся огромная страна в едином порыве строила БАМ (Байкало‑Амурскую магистраль). На лацканах пиджаков комсомольские значки, все улыбаются, один только Витя Ткач серьезно смотрит в объектив, сжимая двумя руками ручку своего знаменитого чёрного дипломата.

Как доходчиво объяснить современным детям, что такое штормовка? Самодельная куртка из брезента? А что такое брезент? Или вот, к примеру, «дипломат»? Что это такое – портфель, ранец, сумка? Не поймут они и кто такая «техничка». В ученические годы Романа Викторовича не было никаких секьюрити и охранников, никто не закрывал двери школы на электронные замки и не требовал предъявлять пропуск. Был порядок, потому что на входе в школу дежурила тётя Лена. Она была одновременно охранником, уборщицей и няней для малышей. Одним словом – «техничка», так официально называлась её должность. Каждое утро встречала она входящих суровым взглядом, сидя на своём боевом посту – деревянной скамейке около раздевалки старших классов. Никакая модная теперь деменция тёте Лене не грозила, она помнила по именам всех учеников от первого до десятого. Твёрдой рукой наводила порядок на вверенной ей территории, любимчиков не заводила, каждого могла проучить и наказать по‑своему. Именно так она однажды поступила с другом Романа Викторовича и его многолетним соседом по парте – Витей Ткачом.

Класс у них был дружный, после уроков они домой не спешили, а бежали в школьный двор играть в футбол или в «слона» с парнями из параллельного класса. Витька страдал с детства от сильной близорукости, носил очки с огромными линзами и в общих сражениях участия принимал редко, но компанию старался поддерживать. На время игр пальто и куртки им были не нужны, они оставляли их в раздевалке, и там же рядом бросали одной большой кучей свои сумки и портфели. Тёте Лене постоянно устраиваемый в её владениях бардак, понятно, не нравился, и, вернувшись однажды после очередного победного футбольного матча в школу, они увидели, что коридор прохладен и пуст, а все их сумки и портфели пропали.

Пропажа эта большую часть компании только развеселила, но вместе с их рядовыми и потрепанными портфелями исчез и красивый чёрный дипломат, с которым Витька повадился ходить на занятия в школу, вызывая понятную зависть у парней и неподдельный интерес к своей персоне у прекрасной половины человечества. Дипломат, поддавшись на уговоры сына, ему разрешил взять в школу отец – Николай Дмитриевич Ткач. Был он директором целого научно‑исследовательского института, крутым учёным, участником строительства известной во всём мире сверхглубокой скважины на Кольским полуострове.

Учитывая загруженность по основному месту работы, методов воспитания Ткач старший придерживался простых, считал, что главное для достижения нужного педагогического результата – своевременность и неотвратимость наказания. Как объяснить ему, куда делся дипломат, Витька не представлял, тем более, что всего неделю назад он уже был пойман родителем на подделке оценок в школьном дневнике.

То, что он выдрал тогда из дневника страничку с двойкой по английскому было еще полбеды. Главная беда была в том, что Витька не удержался и поставил себе в дневник, подделав подпись преподавателя, нереальную в обычной жизни пятёрку по иностранному языку. Как теперь известно, даже у Газпрома не все мечты сбываются, поэтому и сгорел Витька, как водится, на сущей мелочи. Все странички дневника были пронумерованы, и опытный глаз Николая Дмитриевича сразу заметил, что после двадцать четвёртой идёт двадцать седьмая – в своём институте он таких блох в отчётах сотрудников ловил на раз‑два.

За искажение полученных в процессе обучения результатов Виктор был наказан со всей отеческой строгостью – ремнём по пятой точке. И потерю дипломата Николай Дмитриевич точно истолковал бы, как очередной злостный обман со стороны сына со всеми вытекающими. Поэтому идти домой без дипломата Витька категорически отказался и почти час сидел с обреченным видом на полу около раздевалки, нервно протирая очки и заявляя, что ночевать будет сегодня здесь в школе. Они сидели рядом с ним, потихоньку проникаясь полной безнадёжностью момента, а тётя Лена, с выражением полного презрения на лице, стояла у входа в раздевалку и молчала, словно не замечая происходящей в двух шагах от неё трагедии. Только посчитав, что урок борьбы с разгильдяйством ими усвоен, она открыла расположенную рядом раздевалку старшеклассников, где горой лежали портфели, и разрешила их забрать. Чёрный дипломат она торжественно вынесла отдельно из своей персональной кладовки – Николая Дмитриевича она знала лично и очень уважала.