Дорога в Рай

Ткач младший так был рад счастливой развязке, что всю дорогу до трамвайной остановки угощал всех желающих отечественной жевательной резинкой – большая ценность по тогдашним простым временам. Американская жевательная резинка, вообще, была недостижимой мечтой, а свою жвачку в СССР делали только гордые и независимые прибалтийские республики – по тогдашним понятиям это была тоже почти заграница, хоть еще и наша, советская. Вот и Николай Дмитриевич привёз несколько пачек прибалтийской жвачки в подарок сыну из Риги, где был на какой‑то научной конференции.

От предложенной им счастливым другом жевательной резинки они, конечно, отказаться не смогли, но методов воспитания Николая Дмитриевича всё равно не одобряли и Витьке очень тогда сочувствовали. От постоянного страха быть наказанным он всё время ходил с выражением испуганного троечника на лице. Все к этому так привыкли, что когда через пару десятков лет Виктор появился на встрече выпускников в школе в образе удачливого и успешного предпринимателя, все долго не могли прийти в себя от изумления. Но по мифологии раннего капитализма это история из самых типичных…

 

Глава четвёртая

 

Монитор над головой Романа Викторовича тревожно пискнул и тут же успокоился, загудев снова ровно и спокойно. Но даже этого мимолетного тревожного звука хватило, чтобы в груди Романа Викторовича сердце неприятно ёкнуло, и стал понятен смысл выражения – душа ушла в пятки. Умирать никому не хочется, страшно там и темно.

Однажды в Турции, в отеле, где они отдыхали вдвоём с женой, Роман Викторович подобрал у бассейна забытый кем‑то исторический журнал «Дилетант». Делать было нечего, Рита ушла на массаж и он, обосновавшись со стаканчиком пива на лежаке в приятной тени, принялся читать все статьи подряд. Журнал производил странное впечатление научной окрошки: загадки египетских пирамид, тайный клад Наполеона, битва за Москву – всего много и всё мелко порублено, чтобы легче глотать, не особенно напрягая извилины.

Хотя статья про древнегреческого философа Эпикура Романа Викторовича заинтересовала. Из‑за этой статьи он даже забрал журнал с собой в номер, а потом увёз домой в Россию. Автор начинал статью с цитаты Цицерона: Вся жизнь философа есть подготовка к смерти. А заканчивал парадоксом самого великого Эпикура: Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Вдохновившись мыслями великих, Роман Викторович тогда решил, что тоже будет относиться к смерти с безразличием истинного эпикурейца. И вот на тебе – один испуганный писк монитора и нет в голове никакой философии, есть только страх и отчаянная жажда жизни.

А ведь подобный липкий страх Роману Викторовичу переживать уже доводилось. Когда‑то, в самом начале бизнес‑карьеры, ему довелось несколько лет поработать под руководством самого Николая Дмитриевича – отца Витьки Ткача. Дело было в разгар перестроечного беспредела или передела – это кому как больше нравится. Началась история с того, что в самом начале демократических преобразований Николай Дмитриевич был избран директором научно‑исследовательского института единогласным решением трудового коллектива, что до перестройки было совершенно невозможно себе даже представить. Но век торжества демократии оказался недолог – всего через несколько лет капитализм показал своё истинное звериное лицо, и весь институт, со всеми его достижениями и патентами, был скуплен на корню одним из героев нового времени – Кахой Бендукидзе.

Бывший учёный биолог, член КПСС и будущий великий грузинский реформатор, наложив руку на все лучшие достижения советской нефтяной промышленности, снял Ткача с должности директора института и принялся без тени сомнения разгонять старые советские кадры, отправляя на заслуженный отдых самых дряхлых и беспомощных и отбирая у инициативных и опасных патенты, помещения и оборудование.

Николай Дмитриевич, лишившись директорской должности, не успокоился и построил на обломках своего любимого отдела редукторных турбобуров кооператив «Нефтегазтехника», который тут же был признан опасным и вредным для новых собственников конкурентом и мгновенно уничтожен. Может, это было и к лучшему, потому что с первой попытки, еще не избавившись от совковых принципов, Ткач старший построил вместо кооператива сущий колхоз.

В учредители он позвал всех своих лучших работников в количестве тринадцати человек, занял должность генерального директора, назначил всем хорошие зарплаты и уверенными мазками нарисовал подробную картину светлого будущего, которое им теперь предстояло построить собственными руками и мозгами. Он надеялся, что став хозяевами, бывшие сотрудники будут вместе с ним двигать вперёд не только науку, но и сам кооператив – созданное вместе общее детище.

Как тут не вспомнить шедевр Виктора Степановича Черномырдина – Хотели как лучше, а получилось как всегда. Члены кооператива, все эти замечательные инженеры, конструкторы и буровики последнего советского разлива, особого рвения в работе на своё светлое капиталистическое будущее не выказывали. Гораздо больше их, как и раньше, волновали размер ежемесячной премии и график отпусков. Ткача они уважали, может быть, в глубине души даже любили, но жить спокойно он всем очень мешал. Всё время кричал, грозил, требовал результатов, бросал в гневе карандашами в провинившихся. Но если раньше он был руководителем института и имел, по их мнению, на это моральное право, как выдающийся учёный и директор, то теперь – шалишь: все они были совладельцы, не холопы какие‑нибудь.

Молодой и подающий большие надежды конструктор Мельников, уловив общее протестное настроение, стал прямо на утренних оперативках записывать смешные фразы и оговорки генерального директора. Прилежно кивая в такт словам Николая Дмитриевича, и делая вид, что внимательно фиксирует его указания по работе, Мельников вёл свой дневник наблюдений, а потом тайно делился им с друзьями. Николай Дмитриевич и, правда, в гневе слов и выражений не выбирал. Полная непроходимость на уровне умственной отсталости – это ещё из самых мягких его высказываний на утренних оперативках.

Насколько он был руководителем ярким, необычным и талантливым, Роман Викторович понял только с годами. Да, Ткач старший тоже допускал ошибки, часто терял самообладание и говорил нелепые фразы, но главное было в том, что он всегда думал о достижении максимального результата, умел признавать свои ошибки и не боялся выглядеть смешным, если так было нужно для пользы дела. Когда им довелось потом вместе вести переговоры с партнерами в Пекине, Роман Викторович имел возможность в этом лично убедиться.

С китайцами они тогда обсуждали условия поставки оборудования в Россию – вопрос был сверхважный. При удачном стечении обстоятельств, эти поставки могли обеспечить предприятие стабильными заказами на несколько лет вперёд. Хороший исход переговоров был важен и для китайцев, поэтому хозяева сводили их в лучший пекинский ресторан со стриптизом, угостили жареной змеей и неоднократно выпили вместе с гостями тёплой рисовой водки. Переговоры в целом шли очень успешно, но в самом главном вопросе – цене поставки – уступать никто не собирался.