Дорогой враг
Не то чтобы я винила их. Красота превратила нас всех в дураков. У Мейкона было лицо ангела – столь прекрасное, что ты задаешься вопросом: «Неужто оно и впрямь сотворено рукой Бога?» – черные волосы, такие густые и блестящие, что над ними вполне мог парить нимб. Вот настолько он был прекрасен. И его единственным соперником во внешнем превосходстве над остальными людьми была моя сестра – Саманта.
Пока остальные из нас вступали в подростковый период, неловко сбрасывая оперение гадкого утенка и без особого изящества борясь с быстрым всплеском роста, кривыми зубами и другими особенностями, которые развивались быстрее, чем у других, Мейкона и Саманту это обошло стороной.
Они прекрасно подходили друг другу: оба без прыщей на лице и с идеальной фигурой. Они были светом, борющимся с тьмой пубертатного периода. Неудивительно, что за время учебы в средних и старших классах они то сходились, то расходились. Самая красивая пара.
Пара, превратившая мою жизнь в ад.
Холодный и зачастую молчаливый Мейкон нередко смотрел на меня так, словно не мог понять, почему мы дышим одним воздухом. Пожалуй, это было единственное, в чем мы сошлись. Потому что в остальном мы сходились так же, как снег и соль.
Когда я впервые увидела Мейкона, он стоял на лужайке перед огромном особняком, который многие поколения принадлежал семье его матери. Вцепившись в бейсбольный мяч, Мейкон наблюдал, как я разъезжала на велосипеде по дороге туда и обратно. Он был тощий, как щепка, и на пять сантиметров ниже меня. Я чувствовала себя странно – хотела защитить его, полагая, что он был несчастным. Я быстро поняла, как ошибалась.
– Привет, – сказала я Мейкону, остановившись на велосипеде перед его домом. – Я переехала в дом ниже по улице. Может, тебе нужен новый друг?
И тогда он взглянул на меня. Темными, мрачными глазами, глубокого карего, почти черного цвета, обрамленными густыми, длинными ресницами. Эти глаза девушки называли красивыми и сходили с ума по ним на протяжении всех школьных лет. Как по мне, они были холодными и расчетливыми. Мейкон прищурил их, глядя на меня.
– Ты глупая или что?
Его слова были как пощечина.
– Что?
Он пожал плечами.
– Я так и думал.
Я не поняла этого мальчика, поэтому повела себя вежливо, как и учила мама.
– Почему ты назвал меня глупой?
– Я живу здесь всю свою жизнь. И ты думаешь, я не замечу, как кто‑то новый переехал на мою улицу? И думаешь, мне нужен друг?
– Я просто старалась быть дружелюбной. Моя ошибка.
– Дружелюбной? Говоришь как бабулька.
Вежливость явно была не для болванов.
– Ты – тупица.
Услышав это, он задрал подбородок, на котором виднелась ссадина вдоль линии челюсти.
– А ты меня раздражаешь.
И что бы я ни сказала после, это было бы пустой тратой времени, поскольку в этот момент появилась Саманта. Она была младше меня всего на десять месяцев, и таких, как мы, люди обычно в шутку называли ирландскими близнецами[1]. Но, когда люди обращались к нам, это выражение приобретало темный подтекст. Поскольку все, у кого были глаза, замечали, что у меня мало общих черт с остальными членами семьи.
Сестра улыбнулась, поправляя свои светлые блестящие волосы, заплетенные во французскую косу. Без передних молочных зубов Саманта напоминала хулиганку.
– Не обращай внимания на Делайлу. Наша бабушка Белла называет ее недружелюбной.
Вот поэтому я больше люблю бабушку Мейв.
Сэм сморщила свой прелестный носик.
– Думаю, попросту сказать – злючка.
Противный мальчик посмотрел на меня из‑под чернильной челки и ответил моей сестре:
– Так и есть.
Я фыркнула.
– Высказывать собственное мнение, противоречащее другим, не значит быть злючкой. Это значит иметь мозги. К сожалению, у вас обоих их нет.
От этих слов Сэм громко и наигранно рассмеялась, сильно похлопывая меня по плечу.
– Она такая шутница. – Сэм предупреждающе сжала мое плечо, послав мальчику широкую и лучезарную улыбку. – Я Саманта Бейкер. А тебя как зовут?
– Мейкон Сэйнт.
– Мейкон? Рифмуется со словом «бекон». А я люблю бекон. О, и Сэйнт[2] тоже клево. У тебя ангельская внешность. Не как у девчонки, конечно. Как у парня‑ангела. Могу я звать тебя Сэйнт? Ты живешь в этом огромном старом доме? Он такой красивый. Ты любишь печенье с арахисовым маслом? Моя мама только что приготовила их.
От ее словесного потока Мейкон заморгал, и я ждала, что он отчитает Сэм так же, как меня, поскольку даже я захотела сделать это из‑за ее болтовни. Но мальчик лишь ухмыльнулся в той манере, которую я скоро научусь распознавать и ненавидеть.
– А ты, похоже, не такая злючка, да?
От того, как Мейкон произнес это, со скользкой ухмылкой на лице, я поняла, что он намекает на отсутствие мозгов у Сэм и что его это устраивает. Но она этого не заметила.
– Не‑а, – просияла она. – Я веселая.
Я закатила глаза, но никто из них не обратил на меня внимания, им было все равно. Мейкон пошел с Сэм есть печенье, а я официально стала третьей лишней. Так я потеряла временного союзника‑сестру, получив занозу в заднице в лице глумливого мальчика.
[1] Так называют детей погодок.
[2] Saint (англ.) – святой.
