Двадцать ноль ноль
Из конца в конец словно прокатилась ледяная волна. Беззвучный шёпот словно тысячи мелких пауков расползся по стенам, теряясь в закоулках и замирая где‑то на потолке. Хозяин снова обходил свои владения. Сегодня кто‑то потревожил его покой, принёс с собой аппетитный аромат паники и страха. И этот кто‑то поплатится за своё вторжение.
Пока Вика читала этот странный текст, ей совершенно не было страшно, скорее скучно, даже клонило в сон. Всё‑таки Ульяна всего лишь начинающая писательница, и, вероятно, этот набросок просто тренировка, оттачивание навыков. Через ещё пару абзацев такой же чепухи Вика перестала понимать, читает она, или ей грезится, что она сама ходит по пустым коридорам. Под ногой хрустят обломки кафельной плитки. Спуск по бетонной лестнице, внизу так темно, что невозможно понять открыты или закрыты глаза. И в этой темноте – она точно знает, чувствует всей кожей – затаилось древнее зло, ненасытный демон, чей деликатес на сегодня – Викин панический ужас. И бег сквозь эту темноту не даст спасения. Но Вика побежала, не чувствуя ног и не видя просвета, а позади её настигал шорох огромных кожистых крыльев, беззвучные проклятия, прерывистое и тяжёлое дыхание. И вот цепкая и сильная лапа ухватила за локоть и над самым ухом она отчётливо услышала:
– Вика… Вика… Ви‑и‑ка, там Лёшка пришёл!
Вика резко вскочила и чуть не уронила Валерку, который интенсивно будил её уже с полминуты.
– Лёшка? – вот теперь Вика поняла, что значит по‑настоящему страшно. Самый классный парень пришёл к тебе в гости, а ты опять… чёрт знает на что похожа. Неудивительно, спросонья‑то.
Вика интенсивно потёрла щёки, по‑быстрому собрала волосы в хвост и кое‑как доковыляла до крыльца. Валерка к тому времени гостеприимно усадил Лёшку на диван и даже попытался развлечь разговорами, за что и был удостоен самой тёплой и благодарной улыбки сестры.
– Привет, а я тебе приёмник привёз.
– Спасибо, работает? – Вика осторожно присела рядом.
– Естественно. Если я что чинил, это будет работать.
– А у нас ещё стационарное радио накрылось. Из‑за грозы. Дедушка очень огорчён. Ой… я не напрашиваюсь…
– Отлично! То есть… не забудь мне напомнить про него. Потом. Мне что‑то починить только в радость. А как твои коленки?
Вика рукой махнула. Из головы быстро выветривался сюжет недописанной книги про фантастический эксперимент и заброшенный завод. Да и этот странный сон тоже. Но ей ведь уже снился тёмный коридор и крылатый демон. Словно эту идею кто‑то случайно (а может и специально) продублировал в её сознании.
У Вики не получалось дышать ровно и, вообще, просто дышать, вот так, глядя на Алексея, сидящего совсем рядом и увлечённо рассказывающего что‑то про радиоприёмники.
Отчего‑то подумалось, что у него были какие‑то ещё причины визита, и отремонтированное радио являлось скорее средством, чем основной целью, и даже в какой‑то момент Вике примечталось, что он хотел бы её поцеловать и пришёл именно для этого. Но всё это было списано в пользу девичьих фантазий.
А лицо при этом отчаянно заливала краска. И это было здорово заметно. По‑крайней мере, Лёшка хитро улыбался, глядя на неё. Невозможно красиво, так, что смотреть на него становилось больно. Да, тот карандашный набросок и половины не передавал. И дело было вовсе не в штрихах, углах или полутенях, не в резко очерченном овале лица, линии губ, разрезе глаз. Восторг до смущения, до иголок в кончиках пальцев и перехватывания вдоха вызывало движение. Как он смотрит, легко усмехается, как произносит слова. Движение губ, лёгкая смешинка в уголках глаз. Каких глаз, какого цвета?! Тёмно‑серого, того тревожного оттенка, каким наливаются облака перед грозой…
Валерка, как назло, крутился рядом. То и дело курсировал из сеней на улицу и обратно, именно через крыльцо. Будто через двор пройти нельзя. При этом он так многозначительно хихикал, поглядывая на парочку на диване. «Тили‑тили‑тесто» – так и читалось в его глазах. И Вику это злило.
– Весёлый у тебя братишка, – кивнул Лёшка на дверь, что в очередной раз захлопнулась за Валеркой, – но вы совсем не похожи.
– Да, он папина копия. А я больше на маму…
– Значит, счастливыми будете.
– Почему?
– Примета такая.
– А разве не наоборот? Ты ничего не путаешь?
– Ну… может быть.
– Ага, нам с братом по жизни везёт, как утопленникам…
При этих её словах Лёшка чуть поперхнулся.
– Ой, Валька ведь и правда едва не утонул на прошлой неделе.
– Неужели?
– Да, на Жерелке баловался, плот перевернулся. Его вытащил один… парень.
Вика вдруг замолчала, разглядывая Лёшкины руки, спокойно лежащие на коленях.
– И кто же этот герой? – непринуждённо спросил Алексей.
– Никто не знает, – Вика подняла глаза, – а я не помню его лица…
– Как это?
– Всё случилось слишком быстро. Я не успела вытереть слёзы, как он уже ушёл.
– Очень неразумно с его стороны. Награда должна находить героя.
– Я не знаю, чем я могла бы отблагодарить его, – при этих словах Вика смутилась, почему‑то вспомнились спасатели Малибу, а затем сразу и их деревенские поклонники – Вадик и Паха.
– Ну, возможно, он был бы счастлив просто посидеть и поболтать с тобой вот так… – Лёшка с едва сдерживаемой улыбкой повернулся к Вике.
– Ты? – она снова посмотрела на Лёшкины руки, – это был ты?!
Дверь из сеней снова приоткрылась, из проёма высунулась голова Валерки.
– Это он! – Вика ухватила брата за локоть, – это Лёшка спас тебя!
– Ого! – остолбенел мальчик, – болспас, – пробормотал уже себе под нос: – меня там Стасик ждёт. До свидания.
– Это был ты!
Вика всё же справилась с эмоциями, отдышалась, и Лёшка невозмутимо и спокойно принялся отвечать на бесконечные вопросы.
Да, это он был на пруду, присматривал за племяшкой Ксюшей, когда ушли её родители. Да, увидел, что пацан долго не выныривает. Бросился, не раздумывая. А ушёл? Ну просто ушёл, когда удостоверился, что всё нормально. Ксюшу надо было домой отвести. Конечно, узнал, когда пришёл за молоком и встретил в дверях самую красивую, но такую серьёзную, даже сердитую девушку.
– Ну не мог же я потом просто прийти и заявить: а знаешь, я тут твоего брата спас, – под конец рассмеялся Лёшка.
А на пороге опять появились Валерка и Стасик.
