Двадцать ноль ноль

– Тебе мать что велела? – бабушкин тон не сулил ничего хорошего.

– Я в воду не лазил, я за кувшинками, на плоту. Для Алёнки…

– Вот родители приедут в субботу, они тебе таких Алёнок покажут! И Маринок добавят!

– Не, Маринка ничего не просила, она только рядом стояла, – помотал головой пацан.

Отложенное наказание совсем не испортило теперь уже беспредельно радостного настроения брата. Он снова был горд собой. Ведь ради девчонки он – ни много, ни мало – жизнью рисковал.

А Вика пыталась вспомнить его спасателя. Высокий парень, чёрные плавки, мокрые волосы, так что не понять ни цвета, ни длины. Лицо… Вика мало что видела сквозь слёзы и яркие лучи солнца. Только когда он уходил, Вика успела рассмотреть широкую спину, развёрнутые плечи героя… Да, сегодня, он по праву им считался. И не требовал признаний и благодарности. Но пока он был рядом, выносил пацана на берег, переворачивал, словно игрушку, выливал из лёгких воду, от него исходило такое спокойствие и уверенность, что Вика даже перестала плакать. Это потом её накрыло, после его ухода, накрыло осознанием возможной непоправимости и собственной трусости и беспомощности.

Валька застрял под плотом, испугался, стукнулся головой и тут же хлебнул воды. Дальше он помнил только горячий песок под спиной и заплаканное лицо сестры, склонившейся над ним.

Всё‑таки, как хорошо, что этот парень оказался рядом.

Только Вика не могла ответить ровным счётом ничего вразумительного на настойчивые расспросы брата о своём спасителе. Высокий, сильный, спокойный – всё, что ухватила её память. А пришедший после Стасик лишь горестно сокрушался. Ведь на самом интересном месте его позвали обедать. А он бы тоже, за кувшинками для Маринки, или ещё для кого‑нибудь. В общем‑то, он и сам бы жизнью рискнул и друга бы спас, но не сложилось. А виной всему суп проклятый, куриный. И гречка с сосиской.

Спецрасследование, что к вечеру провели ребята и опрос свидетелей, что были тогда на берегу, не дали никаких результатов. Какой‑то незнакомый никому парень, взялся неизвестно откуда, спас Валерку и бесследно исчез. Мистика высшего сорта.

Ребята уселись пошушукаться на веранде, изредка поглядывая на Вику, что, заткнув уши наушниками, листала привезённый ещё в прошлом году молодёжный журнал. Но именно азартный блеск в глазах ребят и их осторожные поглядки в её сторону, заставили Вику убавить громкость радио, хоть Земфира приглашала:

Корабли в моей гавани

Не взлетим, так поплаваем…

– Я тебе отвечаю, это точно телепорт! – Стасик видимо устал доказывать, поэтому перешёл на повышенные тона, и его было хорошо слышно.

– Хорош выдумывать, – зашипел на него Валерка. Вика скорее прочитала по губам, чем услышала.

– Не веришь – поехали проверим. Три раза против солнца – и окажемся там, где захотим. Спорим?

– Ага, поехали. Ты будешь должен мне пять жвачек и пружинку на два вечера.

– А губа не треснет? Хотя, это ты мне будешь должен, потому что я прав. Итак, Сникерс большой и…

– Никуда никто не поедет! – Вика вовремя вспомнила о бродящих в тех местах бандитах. – Никаких берёз, телепортов, прудов и прочего!

– А подслушивать нечестно! – рассердился брат.

– Вы на весь дом кричите, так даже мёртвый услышит.

Валерка насупился. Стасик собрался и уныло побрёл домой. А Валька до ужина так и просидел в Тетрисе.

Распределив всех коров по дворам, пришёл с работы дедушка, принёс пакет зелёного, сочного щавеля, и полкружки ароматной, пока ещё белобокой земляники.

Стоило бабушке вернуться со двора с большой кастрюлей молока, как в дверь постучали. Валерка рванулся встречать неожиданных гостей, но оказалось, что это уже сработало бабушкино объявление. На пороге появилась знакомая тётушка, что жила на другом конце Викиной улицы.

– Ой, Людмила, здравствуй, – обрадовалась бабушка, – что это ты, за молоком? Аль приехали к тебе?

– Приехали, приехали, – радостно отозвалась покупательница, – я в среду к вам внучонка пришлю, поглядите.

Вика тут же почему‑то представила толстенького, розовощёкого первоклассника, а женщина загадочно улыбнулась.

Бабушка налила в банку молока, и Валерка бросился провожать свою первую покупательницу.

– Валера, возьми фонарик, в сенях темно, – бабушкин совет лишь запутался в тюлевой занавеске на входе.

Через минуту пацан уже снова был на кухне, довольный, словно кот в сметане.

– Бизнесмен, – потрепал его по макушке дедушка, – ты бы ещё доставкой на дом занялся.

– Идея! – обрадовался паренёк, – десять процентов от суммы заказа.

Бабушка с Викой только усмехнулись.

– Вик, – Валька поставил перед собой кружку с земляникой, – а что за пруд, про который ты мне вчера говорила?

Вика успела ухватить несколько ягод и бросить себе в чай.

– Под горой, после поворота на Камышовку, – как можно более равнодушно пожала она плечами. – Ива там на берегу красивая.

Вика знала, что братца совсем не привлекают «всякие красивенькие пейзажики», поэтому решила сделать упор именно на это, а не на бетонный слив, который непременно заинтересовал бы пацана.

– Мало тебе прудов‑то? – погрозила пальцем бабушка, и Валерка сразу тихонько улизнул в комнату. Судя по звукам, сосредоточился на Тетрисе.

– А правда, что там за пруд? Такой странный, – Вика отхлебнула чай, зажмурилась от любимого ягодного аромата.

– Пруд, говоришь? – усмехнулся дедушка, – это, милый, верно сначала была воронка от какого‑нибудь снаряда фашистского. С самолётов несколько десятков бомб скинули.

– В поле? Что там бомбить?

– Да кто их знает? Неспроста, верно. И Заря там выросла не просто так.

– Заря?

– Мясокомбинат «Заря», – излишне строго вмешалась бабушка.

– Заброшенный, – добавил дед.

– Бандиты да пьяницы там шастают, – бабушка ещё строже посмотрела на деда. И он перевёл тему:

– А в овраге жили давным‑давно разбойники. Да не простые. Среди них женщина была – ведьма. Звали её просто Баба. Сам главарь банды её побаивался. Так что и их самих и овраг с тех пор Бабьим прозвали. Но золото она больше всего любила. И столько они его наворовали – тьма. Где‑то там клад зарыт, заговоренный.

– Да, а немцы своей бомбёжкой все клады перепахали и заговоры разговорили, – рассердилась бабушка, – что ты ей сказки глупые рассказываешь. Всё, ну‑ка, марш спать, – скомандовала она.

Дедушка приставил палец к губам и покровительственно кивнул. Вика торопливо сполоснула кружки, хотела спросить про светящиеся кольца в ночном небе, но взглянув на бабушку, решила оставить расспросы на потом, без свидетелей.

– Ты бы ещё про Григория рассказывать начал, – услышала Вика, когда вышла в сени, – или про эксперимент.