Эффект Нобеля

– Моя!

Иоанн IV потер саднящее плечо, сбросил оцепенение, вспыхнул, как башкирская нефть.

– Царю перечишь?!

– Моя! – орал Дмитрий, размахивая окровавленным мечом.

Пахнуло знойной грозой. Царь кивнул – на отступника кинулись телохранители. Палецкий защищался с остервенением берсеркера, раня друзей, кровоточа ранами. Рычал медведем, но не подпускал к дверям.

– Довольно! – крикнул Иоанн.

Охранники отступили. Царь приблизился, сладкая улыбка заиграла на челе, полился елей увещеваний:

– Негоже тебе проявлять силушку на моих людях. Твоя! Быть по сему. Давай обнимемся, как верные товарищи.

Палецкий отбросил меч. Обнялись, как равные, долго не выпуская друг друга. В обугленных лицах окружающих читалось одобрение.

Иоанн осторожно вынул кинжал и вонзил в спину князю. Дмитрий охнул, с укоризной глянул на царя, медленно осел на колени.

– Так и стой! Знай свое место! – рявкнул самодержец и развернулся к окружающим. – Чего застыли?! Казань пала! Город ваш!

Ветераны понуро побрели прочь.

Иоанн пнул загораживающего путь князя. Палецкий повалился на бок, закатил глаза, душа рассталась с телом. Царь бережно, как реликвию, извлек из полумрака женщину.

– Как зовут тебя, прелестница?

– Сююмбике. – Лукавые глазки потупились.

Иван Глазатый краем уха уловил шепоток Курбского Воротынскому:

– «Религия его погубит, религия». Бабы его погубят.

 

ГЛАВА V

Интервью

 

Вера Гольц спешила в «Лагуну нищих» – элитный поселок на берегу моря. Высокие заборы уходили в воду, отгораживаясь от соседей и общественных пляжей. На небольшом клочке прибрежности расставились дома в виде признанных и непризнанных чудес света. Величавые Пирамиды соседствовали с Тауэром, Эйфелева башня с Колизеем, чуть поодаль достраивалась Статуя Свободы.

Лугинин отказался давать интервью сразу после матча – уехал праздновать, пообещав удовлетворить журналистское нетерпение через пару дней.

Желтое такси проехало вдоль красного забора, остановилось у резной двери с подковой.

На заднем сиденье Вера подкрасила губки, покрутила челкой в дамское зеркальце:

– Сколько с меня?

Таксист полуобернулся.

– Это ваша десятая поездка, так что бесплатно.

– Вот и славно. – Вера захлопнула складное зеркало.

Журналистка потопталась на шпильках, оттянула у талии черно‑вечернее платье. «Вот дура, вырядилась, как на прием к английской королеве! Хорошо хоть еще не обед, а то бы сжарилась. Ну да ладно, Лугинин – видный мужчина, к тому же, холостяк. Может, что и обломится, хотя вряд ли».

Тоненький пальчик потянулся к домофону.

– Вера Гольц? – Наддверная камера рентгеном просканировала посетительницу.

– Да! Меня уже ждут? Как приятно!

– Входите.

Дверь мягко распахнулась. Сделав шаг, Вера наткнулась на широкую грудь Константина Петровича.

– О‑о! Меня встречает личный телохранитель олигарха. – Гостья закатила глазки.

Охранник жестом пригласил следовать за собой.

Вера прошла в сопровождении по ухоженной аллее с копошащимся в кустах садовником. Константин Петрович сдержанно распахнул дверь особняка, пропуская журналистку вперед.

Диктофон привычным движением вынырнул из сумки, прильнул к губам владелицы.

– Итак, мы в логове серого кардинала Калтыга, а возможно, и больше. За глаза его называют Богом. Обращает на себя старомодность обстановки…

Охранник непринужденно выхватил прибор, мгновенно справился с отключением. Аппарат исчез в кармане пиджака.

– Аудио‑ и видеозапись исключены из соображений безопасности. Диктофон получите на выходе, – едва разжались плотно сомкнутые губы человека, умеющего молчать.

– И что мне теперь делать?! Ручкой записывать?

– Не хотите писать – запоминайте.

– Веселенькое интервью получится! Ладно, куда идти?

– Сначала сюда. – Жилистая рука указала на комнату. – Мы должны вас обыскать.

– Точнее облапать. – Настырная особа хихикнула. – Но я не против.

Константин Петрович полубрезгливо оглядел тельце журналистки.

– Не беспокойтесь, у нас в штате есть женщины.

После соблюдения формальностей начальник охраны подвел представительницу четвертой власти к двери кабинета, заглянул внутрь.

– Михаил Иванович, пришла Вера Гольц.

– Пусть проходит.

Охранник захлопнул дверь перед любопытным носом шагнувшей к двери.

– Хотите дать мне какой‑то совет? – Вера глядела вызывающе.

– Не называйте его ни серым кардиналом, ни Богом.

– Он так боится правды?

– Скорее не любит бесстыдства.

– Ааа… Ну, я пойду?

Константин Петрович распахнул дверь. Вера вошла в кабинет, перенесенный из прошлой жизни.

– Доброе утро, Вера Павловна. – Лугинин привстал, приветствуя даму, указал на кресло у стола из эвенги.

– Доброе утро, Михаил Иванович! – Гольц расплылась в наигранной улыбке, доковыляла до кресла, виляя бедрами. – Ваш охранник бесцеремонно отобрал у меня диктофон! И, если вы хотите, чтобы наше интервью состоялось, должны обеспечить меня ручкой и бумагой.