Эффект Нобеля

– Вполне возможно. Может, поэтому «власть» и дала мне возможность «расчистить поле», чтобы держать на крючке, шантажируя прошлым. Но сейчас все изменилось. Город становится, чуть ли не образцово‑показательным, инвесторы и простой люд стремятся сюда, зная, что здесь все по закону. Теперь им посадить меня гораздо сложнее – нельзя же просто так убрать человека, немало сделавшего для доказательства самой возможности существования справедливого общества. К сожалению, этим не преминут воспользоваться враги России, в очередной раз, обвинив наше многострадальное государство в отсутствии демократии.

– Получается, вы не оправдали надежд «властей»? – Вера искоса глянула на собеседника, закусив кончик ручки.

– Получается так. Я чувствую свою неудобность. Хотя бы по многочисленным покушениям на мою жизнь. Но пока верховной власти приходится с нами считаться.

– А страшно жить, когда могут убить в любую минуту?

– Это когда первый раз убивают страшно, а потом привыкаешь.

– Сейчас все калтыжцы за вас горой, готовы носить на руках, за глаза называют Богом…

Михаил Иванович нахмурился.

– Вы думаете, так будет всегда? Люди всегда будут вас боготворить?

– Они боготворят не меня, а существующее процветание, благополучие каждой семьи. Вы же помните – система должна работать без инициатора. А то, что у нас сформировалось сильное гражданское общество, я нисколько не сомневаюсь. Например, в других регионах нефтяники поделили территории: Пермский край – вотчина «Лукойла», Сибирь за ТНК и так далее, а у нас представлены все компании, существует реальная конкуренция. И стоило автомобилистам организовать акцию – «День без заправки»… вы помните, тогда многие машины просто не выехали из гаражей, а другие принципиально не поехали на АЗС, заправщики сразу снизили цены. Никакой антимонопольный комитет не понадобился. Вот почему, у нас цена бензина в два раза ниже, чем в среднем по России.

– Поговорим о том, что скрыто. Все ваши проекты, за редким исключением, успешны. Как вам это удается? Раскройте секрет миллиардера.

– Никакого секрета нет. Все очень просто. И эта кажущаяся простота большинство отпугивает. Люди с легкостью поверят в самую большую сложность, нежели в самую легкую легкость. Как я выбираю проекты? Чтобы понять, насколько идея осуществима, рассмотрите крайние варианты, и тогда вам со всей очевидностью станет понятна живучесть или абсурдность предлагаемого.

«Он разговорился! – Журналистка ликовала про себя. – Он так долго молчал, когда общественность требовала, что это рано или поздно должно было прорваться».

– …Например. Возьмем что‑нибудь нейтральное… Партия девственников и девственниц! Доводим до максимума – представьте, все останутся девственниками. Что получится? Правильно, человечество вымрет. Значит, идея изначально абсурдна.

Гольц всплеснула:

– Но под эту теорию можно подвести все сексуальные меньшинства.

 

ГЛАВА VI

Сююмбике

 

Под бой курантов Стас прошмыгнул в арку Спасской башни. Каблуки зачеканили по булыжной мостовой. По правую руку растянулось белое двухэтажное здание, отгороженное от брусчатки зеленым газоном с елочками. По левую – стена, разделяющаяся башенками с фонарями, примыкающими к одноэтажному дому.

Сорокин завернул к трем высоким башням с голубыми куполами. Табличка гласила: «Мечеть Кул‑Шариф». Поошивался на большой площадке возле квадратного памятничка с основанием меньше верха. Осоловевшими глазами в упор разглядывал парочку, целующуюся взасос, сидя на перилах. Парнишка, в отличие от партнерши, иногда открывал глаза, жестом показывал – вали отседова. С третьего напоминания Стас очнулся. «Глядя на такой разгул любви, самому хочется предаться. Где ж ты, водяная мать? Зря только рубль потратил».

Калтыжанин вернулся на прямую дорожку, зашагал вглубь кремля. Внутренние музеи и храмы поражали реставрационной обшарпанностью, на этом фоне президентский дворец смотрелся пятизвездочным отелем посреди вечно‑египетской стройки.

Южанин уперся взглядом в семиярусное строение из красного кирпича. «И зачем здесь поставили жалкое подобие Пизанской башни?»

Подошел мужик, забежавший поперед гида. Отколупнул штукатурку, подмигнул юноше:

– Скоро рухнет.

– Никогда. – Стас почесал под носом.

– Это почему же?

– Вы устойчиво стоите на ногах?

Незнакомец отпрянул в стойку, готовясь к обороне.

– Не бойтесь. – Сорокин раскрыл ладони. – Вы стоите устойчиво, пока проекция вашего центра тяжести падает в площадь ступней.

Юношеская рука очертила контур – от левой ноги к носку и пятке правой.

– Вы наклоняетесь. – Калтыжанин подал корпус вперед. – И все равно устойчивы – центр тяжести, по‑прежнему, внутри. Упадете, только если центр тяжести выйдет за площадку. Это я вам как инженер говорю.

Южанин сильно подался вперед, теряя равновесие, выставил ногу:

– Точно также и башня… Поэтому ни пизанская, ни архангельская, ни эта башня, никогда не упадут. Если, конечно, фундамент не размоют грунтовые воды или еще что…

Мужик опасливо выслушал тираду, но, заслышав призыв гида – «по автобусам», моментально ретировался.

Подошли другие под предводительством экскурсовода:

– А это знаменитая башня «Сююмбике». На сегодняшний день, отклонение шпиля от вертикали составляет метр девяносто восемь сантиметров. Сложено очень много легенд об этой архитектурной постройке, и все они связаны с именем последней казанской царицы…

 

Иоанн IV сидел на постели в ханских полатях. Рядом, опершись на руку и выглядывая из‑за плечика, блестели глазки Сююмбике.

Вожделение застлало очи, царь кинулся на прелестницу. Уста искали уста. Та податливо прилегла под напором, отвернула личико, молвила с укоризной:

– Негоже так, государь. Обещал женой сделать, а берешь, как девку на игрищах.

Иоанн отпрянул.

– Считай – жена мне! Не сумлевайся! Сказано, значит, так тому и быть. Слово царское! Только дай мне испить мед твоих чар…

Царь снова потянулся. Но Сююмбике привстала, мягко отстранила порыв, прикрыла белую грудь.