Этика распятия

– Вначале на нас давил авторитет комиссии, – Брадобрей сделал небольшую паузу, будто давая возможность всем присутствующим осудить их за эту недоработку. – А потом поняли, что, несмотря на кажущуюся эфемерность такого предположения, оно вполне рационально. По‑крайней мере, проверяемо. А когда разобрались глубже, обнаружилось следующее. Взрыв звездолёта был направленным. То есть излучение, возникшее при аннигиляции материи, прорвало стягиваемое пространство на очень ограниченном участке. Хотя это не противоречит современной физике: при аннигиляционных взрывах возникают самофокусирующиеся поля, которые стягивают зарождающееся излучение в очень компактный луч. Однако в нашем случае ещё до попадания на поверхность капсулирующейся сферы луча она была прорвана массивным телом. Тело прорвало сферу на большей площади, чем это мог сделать сфокусированный луч, и от места прорыва в разные стороны по поверхности начали распространяться волны сжатия и растяжения. Эти волны были зафиксированы. Также была зафиксирована разность во времени прохождения точки поверхности условной сферы телом и следовавшим за ним лучом. Это подтверждало гипотезу о том, что до начала аннигиляции со звездолёта ушёл в подпространство компактный транспортный объект, который, очевидно, вывез преступников с приговорённого к гибели звездолёта. Повторюсь: в момент происхождения событий по сфере капсуляции были зафиксированы расходящиеся волны, измерены частота, амплитуда и мощность, но провести расчёт на соответствие реальности физического явления не удосужились. Таким образом, нам необходимо было решить элементарную физическую задачку. Есть замкнутая сфера известной плотности. Изнутри в сфере закапсулирован космический аппарат с массой, меньшей массы звездолёта. Так как сфера пространственно замкнута и уплотнена, выход из неё без использования физических средств разрушения стянутого в сферу пространства невозможен. Образовавшийся за счёт аннигиляции когерентный электромагнитный луч мог прорвать сферу, но на гораздо меньшем участке поверхности. Была высказана гипотеза об использовании преступниками явления дифракции: они обеспечили позади своего космического аппарата завихрения пространства таким образом, что когерентный электромагнитный луч, образовавшийся при аннигиляции звездолёта, обогнул их и, пробив отверстие в сфере, вытолкнул наружу. Произведённые расчёты полностью и с высокой точностью подтвердили высказанную гипотезу. А мы теперь точно знаем, кого нужно искать.

– Тогда я просто не понимаю: зачем нас здесь собрали? – примерно в центре зала встал и навис чёрной скалой громадный Джон Камински. – В районе обитания преступников есть своя ЛОЭП. Нужно поставить перед ними задачу, для уверенности усилить парой сотрудников СКЭП по этому направлению – и дело сделано. Птички будут в клетке, извините за каламбур.

– Боюсь, мне не удалось донести до вас всю сложность стоящей задачи, – Брадобрей оглядел зал, будто ожидая, от сидящих в зале подтверждения сказанному. – Вдумайтесь в то, что я вам рассказал. Перед вами не просто преступники, по какой‑то неведомой причине получившие аномальные негативные изменения вектора этического потенциала. Они имеют врождённый вектор этического потенциала негативной направленности. Неустранимый на сегодняшней стадии развития этики. Но и это далеко не всё. Они – гении. А для гения главное – это свобода творчества. Причём свобода такая, как они это понимают.

Сергей наблюдал как Брадобрей время от времени осматривает зал в ожидании реакции на свои слова, и у него сложилось впечатление, что тот ищет людей, способных оказать поддержку, встать на его сторону, и не находит.

– Так вот и дайте им эту свободу! – буквально взвилась со своего места Диана Елохова.

– Вот как раз этого мы сделать не можем! – медленно произнёс Брадобрей, втянув голову в плечи и набычившись, и уставился на Елохову.

– Почему? – просто и вместе с тем издевательски ответила Елохова, не отводя своих ледяных глаз. – В какие психологические дебри вы забрались, если не можете рассуждать по сути об элементарных вопросах?

– Слушайте, не надо повторяться! Всё это мы уже слышали, – опять встал со своего места Джон Камински. – Давайте по существу. Вы ведь уже придумали план действий?

– Да! – коротко ответил Брадобрей. – Мы собрали вас здесь с одной целью. Мы предлагаем вам включиться в поиск преступников.

– Но у вас же есть комиссия с достаточно большим числом участников, – включилась в разговор Светлана Дрозд, сидящая в первом ряду, прямо под Брадобреем. – Чем они хуже нас? Пусть доводят дело до конца. Или вы нам что‑то недоговариваете?

– Большинство членов комиссии – это специалисты в разных научных направлениях, не обладающие навыками сотрудников СКЭП.

– Поясните? – настороженно произнесла Светлана.

– Несколько дней назад состоялось совещание Всемирного совета с высшими руководителями СКЭП. Было принято решение преступников в плен не брать, – Брадобрей оценивающе осмотрел присутствующих.

Какое‑то время в зале стояла полная тишина. Создавалось впечатление, что каждый обдумывал услышанное, словно не доверяя своему слуху и по несколько раз задавая самому себе один и тот же вопрос: «Я действительно услышал это от одного из высших руководителей СКЭП или мне всё пригрезилось?»

– Я знала, что в конце концов вы это скажете! – первой разорвала тишину Диана Елохова. – Для вас человеческая жизнь ничего не стоит! Вы готовы на всё, даже на убийство человека, лишь бы сохранить собственное спокойствие и обеспечить самосохранение.

– Мы что, для вас – палачи?

– Кто дал вам право отнимать жизнь у человека?

– Вы что там, совсем заигрались?

Эти вопросы, казалось, подогревали обстановку в зале, и вот уже все присутствующие стояли на ногах. Из зала уже не появлялись отдельные высказывания, оттуда неслись оскорбительные выкрики и свист. Особенно несдержанными были женщины, занимавшие первые три ряда.

Сергей совершенно неожиданно ощутил себя стоящим на ногах и выкрикивавшим какую‑то несуразицу. Это показалось ему более чем странным. Он замолчал, сел на своё место и стал настороженно озираться по сторонам. Брадобрей тихо и незаметно удалился со сцены, но этого, казалось, никто не заметил. На сцене началось турбулентное движение: в сопровождении нескольких девушек туда выбежала Диана Елохова.

– Ти‑ши‑на! – начали скандировать по слогам девушки, и как бы это ни было странным в таком шуме, их услышали в зале. Постепенно страсти утихли.

– Надо что‑то немедленно делать! – уверенным тоном почти прокричала Диана. – Я Брадобрея хорошо знаю: то, что это не он сам придумал, – однозначно. Несомненно, что всё это решили на самом верху. Они сговорились. Если мы сейчас не выступим, то завтра могут приговорить к смерти любого.

Сергей смотрел на беснующуюся, размахивающую руками на сцене Диану и чувствовал, как внутри у него неожиданно зашевелился червячок сомнения. Как‑то это выглядело ненатурально, что ли. Ещё точнее – театрально. Как в постановке пьесы про Гая Юлия Цезаря, когда он вместе с Клеопатрой в Египте отбивался от восставших египтян.

– А что ты предлагаешь? – пробасил Джон Камински.

– Не знаю… – растерянно ответила Елохова. – Ну, может быть, написать петицию во Всемирный совет? Или лучше воспользоваться средствами массовой информации и рассказать народу, что здесь происходит.