Фиолетовый ливень
У Зои были большие выразительные глаза оливкового цвета, длинные русые с медовым оттенком волосы, светлая чистая кожа. В общине она считалась красивой девушкой и вполне могла претендовать на хорошего жениха, как и произошло. Ее младшая сестра, угловатая, рыжеволосая, с мордочкой, покрытой веснушками, завидовала Зое. Но Зоя задумчиво глядела в окно, а не в раскрытую на столе книгу с портретом Илария Нанда на первой странице, и с изображением Спасителя на обложке. Точно такие же Спаситель и Иларий Нанда висели на стене.
– … целомудрие является самым важным принципом поведения женщины…
Взгляд Зои скользнул по пустой белой стене, на мгновение задержался на лице Илария, встретился с умными глазами пророка за стеклами очков в роговой оправе, и устремился к лику Спасителя. Зоя любила его больше всех на свете, больше родителей, братьев и сестры, даже больше своего будущего мужа. Ее жених, подобно многим мужчинам в общине, отращивал волосы и бороду, как у него. Но он ни капли не был на него похож…
– … пускай женщина живет в целомудрии, не слышит того, что непристойно, не смотрит на то, что скабрезно, когда выходит из дома, пускай не ведет себя обольстительно… Что значит «скабрезно»? – спросила Ирина, оторвав веснушчатое личико от страницы и вопросительно уставившись на Зою.
Но Зоя не услышала ее вопроса, она смотрела на стену и продолжала думать о пятне в своем глазу. Зоя знала, что такие пятна появляются у тех, кто болен страшной болезнью. Пятна становятся все больше и больше, пока полностью не изменят цвет радужной оболочки на фиолетовый. Этот цвет – знак проклятья. Эта болезнь – наказание за смертельные грехи. И Зоя знала, что грешна. Ей снился мужчина с лицом Спасителя, и этот мужчина делал вещи, о которых нельзя говорить вслух. Даже на исповеди она не смела признаться в этом отцу Константину. Было ясно, что теперь ее ждет расплата за свой грех.
– Хранить свою чистоту и целомудрие, строго соблюдать правила поведения… – продолжила чтение Ирина, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, а Зоя взглянула на изображение Спасителя и лицо ее стало горячим и красным от стыда.
«Пожалуйста, – мысленно попросила она его, – пусть это будет не то, о чем я думаю. Пусть это пятно исчезнет. Я больше никогда не подумаю о тебе плохо, не буду спать, буду молиться все ночи напролет. Только пусть это будет не то, пожалуйста…».
– Хранить свою чистоту и целомудрие… – повторила Ирина.
– Хватит! – вскрикнула вдруг Зоя и вырвала у сестры книгу.
– Ты это чего? – изумленно спросила та.
Зоя, устыдившись собственной реакции, вымученно улыбнулась и, вернув девочке книгу ласково погладила ее по голове.
– Ничего, ничего… – сказала она. – Потом продолжим. Мне надо помолиться.
И она молилась.
Всю следующую ночь Зоя простояла в углу на коленях, отчего на другой день чувствовала себя довольно паршиво. Мать заметила, что ее старшая дочь какая‑то вялая и справилась о ее здоровье. Зоя вздрогнула как от удара и уверила мать, что все хорошо, просто она немного нервничает из‑за предстоящей церемонии обручения.
Ночь перед торжественным событием Зоя опять провела без сна в молитве, и видимо поэтому наутро Ирина обнаружила сестру лежащей на полу без сознания. Она подняла весь дом на ноги, Зою облили водой, дали понюхать чеснок и тем самым привели ее в чувство. Мать велела ей лечь в постель и не вставать до прихода гостей.
Когда все закончилось и Зою оставили одну, она взяла из ящика комода маленькое зеркальце, прочитала благословение и взглянула в него. Пятно никуда не исчезло. Зоя в отчаяние разбила зеркальце, взяла осколок и порезала себе руку чуть выше локтя. Из раны выступила кровь. Кровь была ярко красной.
Через три недели после того, как Зоя официально стала невестой, она пошла на исповедь. Девушка каждый день внимательно изучала свои глаза, и отмечала в них постоянные изменения. На правом пятнышко увеличилось в два раза, а на левом появилось другое, пока еще совсем крошечное, но уже вполне различимое. Издалека пятна не были заметны, да и вблизи, если сильно не вглядываться, тоже. Но они будут расти, и когда‑нибудь, через месяц или два, кто‑нибудь, непринужденно болтая с ней о погоде или о рассаде помидор, вдруг пересечется с ней взглядом, заметит нечто странное, присмотрится, и воскликнет пораженный внезапным открытием:
– Ой, а что это с твоими глазами!
И она, сгорая со стыда, вынуждена будет признаться, что подцепила грязную болезнь. Слух за считанные минуты облетит всю общину, ее вызовут на совет и проклянут. Жизнь никогда уже не станет прежней: такой простой, понятной, счастливой…
Отец Константин, как обычно, усадил ее напротив себя, принял благочестивую позу и приготовился слушать. Он заметил, что Зоя была чем‑то подавлена и тщательно старалась не смотреть ему в глаза.
– Что с тобой, милая? – мягко спросил он.
– Мне так жаль, что я не осмеливалась говорить об этом раньше, – тихо произнесла она. – Я очень большая грешница, святой отец.
– Что случилось? – удивленно спросил священник. – Я уверен, что ты преувеличиваешь свои грехи. Но в этом нет ничего странного, ведь у тебя такая чистая душа.
Святой отец Константин был духовным наставником общины Назарет со дня ее основания, уже больше тридцати лет. Это был полный мужчина невысокого роста с обрюзгшим строгим лицом кирпичного оттенка. Он хмурил кустистые брови и смотрел на девушку снисходительным взглядом старшего, умудренного опытом, воспитателя. Святой отец едва заметно дернул уголками губ, выражая то ли улыбку, то ли усмешку, и наклонил голову, демонстрируя готовность выслушать все, что у Зои на душе.
Но Зоя уже замкнулась в себе, в одно мгновение утратив почву под ногами и веру в этого человека. Глядя на отца Константина, которому с детства привыкла рассказывать все самое сокровенное, она поймала себя на мысли, что не вполне ему доверяет.
Впрочем, те глупости, которыми она делилась с ним раньше нельзя было назвать таким уж «сокровенным», подумала Зоя, увидев на мгновение саму себя с перспективы прошлого, и криво усмехнулась. По всей видимости плохая болезнь уже добралась до ее головы, начала разъедать мозг и извращать мысли.
Зоя встала и поклонилась святому отцу со словами:
– Простите меня, я поняла, что вы правы… Я, действительно, преувеличила свои грехи. Сегодня мне не о чем вам рассказать.
Она ушла, оставив отца Константина в недоумении.
К концу зимы этих крошечных пятен в глазах Зои стало больше, они соединялись между собой, увеличивались в размере, и уже можно было отчетливо разглядеть фиолетовую сердцевину каждого такого пятна. Все чаще Зоя отводила глаза во время разговора, да и вообще старалась избегать общества других людей.
