Голоса

Начиналось все в центре социальной помощи сирым и убогим. Мы раздавали гуманитарную помощь, создавали группы анонимных алкоголиков, молодых мам и прочее, бесконечно прочее, с прорвой бумажной работы. Мы дежурили на анонимном телефоне доверия, на который больше всего звонили шутники и неудачники. И будущее мне грезилось предрешенным. Карьерный рост? Да, я ездил на курсы повышения квалификации, и мои бумажки перекладывали из одной стопки в другую, с короткими пометками. Но большего я не ощутил. Если не считать ночных смен, которые мне добавили, как главному специалисту не обремененному женой и детьми, и дежурств на телефоне в праздники. Трудно объяснить людям, что никогда не появится ни одного, ни другого, если директор, готова привязать меня за ногу к батарее на рабочем месте. Доставляла радость, только одна мысль, что я не школьный психолог, остальное был такой же мрак, без денег и перспектив. Текучка была такая, что не было возможности запоминать новых специалистов. Но как‑то незаметно, мы все шагнули в двадцать первый век и моя работа очень даже понадобилась. Оказалось, что мы неплохие продажники. Директриса, нужно отдать ей должное, быстро перевернулась в воздухе, и мы стали оказывать платные услуги. Платный телефон доверия, платные группы, личный психолог. Центр немного поднялся с колен. Вначале мы купили кулер и кофеварку, насколько я помню. Потом стали работать с фармой и пошли совсем другие доходы. Мы стали продавать лекарства, убеждать, прописывать и рекомендовать. Приезжали коучи, рассказывали о продукте, учили, как навязывать его клиентам. Мы вели беседу, слушали, разгружали и рекомендовали все новые и новые продукты. Люди заказывали, мы получали проценты от продаж. Нет, мы не вредили, конечно, просто одно и то же лекарство может быть дороже или дешевле у разных фирм производителей. Я не могу сказать, парень тебе нужен новый антидепрессант, если прежний, этой же фирмы, отлично работал. Просто они поменяли две буквы в названии, отправили его на ненужный круг доследований, и отпустили в люди, правда теперь он стоит на пять тысяч дороже. Ну да бог с ним, ты сейчас его закажешь, и мне упадёт бонус в пятьсот рублей в зарплату, с каждой единицы продажи. Ах да, ещё у нас тут конкурс, кто больше продаст, тому наушники «яблочные» в подарок. Мотивация! Конечно, все не так просто. Оксана разработала идеальную схему, и у нас, даже, есть настоящее психоневрологическое отделение с настоящими врачами психиатрами, при которых мы как менеджеры. Если вдуматься дикая и страшная вещь, но те, кто так думает, здесь не работают. Нас натаскивали как собак, и мы рвали так, что земля под ногами горела. Ты мог заработать сколько угодно, все зависело только от тебя. Давай, быстрее, выше, сильнее. И вроде бы все отлично. Если бы не мои внутренние демоны. Может, я уже слишком стар для этого? Ровесников моих у нас в центре не было, только амбициозная молодёжь, которая за глаза называла меня «Олд». Но это не из‑за возраста, просто я работаю в центре дольше всех. Даже Оксана заняла директорское кресло позже. В то время я уже работал здесь штатным психологом. Сейчас Оксана создала целый отдел. Мы сидим, каждый за своим пультом, перед монитором, принимаем звонки. Настоящий колл‑центр, работающий круглосуточно. Мы можем параллельно вызвать для человека полицию или скорую, можем посмотреть списки наркологических клиник или реабилитационных центров. Главная задача – помогать, но это не совсем так. Наша главная задача, как можно дольше держать человека «на проводе» и упаковать для него систему препаратов и витаминов, на максимальную сумму. Подсадить на долгосрочное сотрудничество. Оксана выкупила большой особняк за городом и сделала там частную клинику, я бы сказал правильнее психушку для богатых. Там все стилизованно под хороший дом отдыха с прислугой, которая конечно является младшим медперсоналом. Палаты, нельзя даже между собой называть палатами – это комнаты, а контингент – это гости и никак иначе. Как бы я не язвил и не издевался над ней, но, нужно отдать должное, она многое сделала для центра. Как‑то незаметно для себя, я стал ездить на машине, а не на автобусе от вокзала. Да и вообще, качество моей жизни сильно улучшилось. Я все ещё часто пользуюсь электричкой, но это скорее для удобства, чем вынужденно. Жить я продолжал в области Москвы, потому что люблю свой тихий город. Люблю запах и прохладу леса, неспешность облаков на летнем янтарном небе, прозрачное солнце цвета жжёного сахара. И конечно то, что тут время течёт без суеты и пыли большого города. Бесконечность моих возможностей, сошлась для меня именно тут, в этом месте.

Может и правда я «Олд», ведь в моей профессии так мало тех, кто стал профессионалом. Я видел десятки ярких факелов из «перегоревших» молодых специалистов. Окрылённое опьянение от первого успеха доводит их почти до оргазма. Работать с клиентами, они не умеют, но не считают это важным. Они не пытаются наработать свою базу и нарастить объёмы, качество. Такие «спецы» работают на потоке, который быстро иссякает. Подсадить клиента на себя, это не просто. И вот, их так ярко вспыхнувший факел, быстро сгорает. Начинается апатия, скука, угрызения совести. Эта безликая тень, ещё некоторое время тлеет, слоняется по офису туда‑сюда, от сигареты до чашки кофе, и, наконец, наступает момент, когда человек исчезает из нашего центра навсегда. Мотивация тут уже не поможет. Мне их не жаль. Жалеть, вообще плохой навык. В жалости, есть какая‑то инфекция. Человек, единожды подцепивший её, уже вряд ли, когда‑то сможет жить иначе. На глаза будто падает пелена, и уже совсем скоро, это перерастает в хроническое состояние – синдром спасителя. О нем говорить можно бесконечно. Жалеющие, есть и у нас. Они решают за клиента, что для него дорого. Хотя, сравнив цены, на аналогичные услуги и продукты в других местах, клиенты сами выбирают именно нас. Ведь если человек передумает и уйдёт, никто не даёт гарантии, что ему «за углом», не продадут этот же препарат только в три раза дороже. Там он спокойно купит и будет счастлив. Жалеющие не верят в продукт, не верят, что помогают людям. Они уверены, что спасают человека от нашей системы, считая клиента глупцом или идиотом. Ими легко пользуются и манипулируют. Планов они не выполняют, заработать не могут и потому рассчитывать на них в работе опасно. Оксана, это чётко понимает и строго следит за всеми новенькими, постоянно нависая над каждым как коршун. Она даёт им много шансов, не один и не два. Она поддерживает, учит, но всему приходит конец. Если Оксана видит, что у человека нет перспектив и цели, то она схлопывает свои крылья заботы и отходит, бросая опекаемого. Все мы люди, и нам не чуждо человеческое, но мне их не жаль. Может я неправильный, а может, во мне просто эта функция затёрта, но я не умею жалеть таких людей. Директор, всегда пытается подсунуть мне натаскивание новичков, которых она считает перспективными. Поначалу, мне это даже льстило. Но со временем, я увидел, что это не имеет смысла. Чаще всего к нам приходят молодые девушки, с безумным желанием работать и жить, отдавать всю себя профессии, я даже немного заряжался от их неиссякаемого огня. Но как только новая сотрудница переставала постоянно косячить и «держаться за юбку», как только уверенно делала собственные шаги, то сразу уходила в декрет. Из которого, как водится, уже не возвращалась никогда. Поначалу, мы с Оксаной списывали на случайность и «это жизнь», потом просто переглядывались молча и иногда иронично улыбались. Это не требовало никаких пояснений. Периодически, «для оздоровления обстановки», директор поливает наши рабочие места святой водой, или обходит углы помещения с церковной свечой, что меня как агностика очень забавляет. А вообще, у каждого свои шаманские ритуалы в работе.