Голоса

– А все зависит от того, как скоро мы с вами найдём общий язык. Поймите, у нас одна цель, одно дело делаем. Я не враг, не урод какой‑то, все решим, я думаю. Мне это дело хуже песка на зубах, вероятно, как и вам. Не затягивайте. От вас ничего особо и не нужно, просто дайте заключение, что он в принципе мог совершить преступление. Что он все помнит, просто прикидывается. Парень наделал дел, а теперь боится отвечать. Дело на неделю. Дадите заключение, мы заберём его, выясним, куда он дел труп.

Все банально. Он решил его упрятать, во что бы то ни стало.

– А если он этого не совершал? Это заключение обеспечит ему пройти все круги ада, просто так?

– Почему? По‑вашему, тут головорезы работают? Обижаете, мы тоже люди профессионалы своего дела. Если он ничего не совершал, это мы тоже узнаем. Просто без вашей резолюции, если можно так сказать, полномочия весьма ограничены. Младший брат спрятал его у вас, и адвокат акулой кружит вокруг. Не подойти.

– Это называется независимая экспертиза и оценка состояния. Он имеет на это полное право. Тем более у нас хватает на это компетенций, или у вас есть какие‑то сомнения?

– Понимаете, Алексей, вы оказались втянуты в некоторую ситуацию. Ксения Анатольевна и брат Вениамина, состояли в интимных отношениях. Именно поэтому в эту историю она впутала вас. Если бы ребята все решили сами, между собой, они упростили бы нашу работу. Фиктивную бумажку в два счета бы аннулировали. Но она предусмотрительно отказалась от этого дела и попросила вас сделать всю работу. Мне бы не хотелось думать, что ваша директор, оказывает на вас какое‑либо давление.

– На счёт этого можете не беспокоиться, Ксения Анатольевна, напротив, создает все условия для продуктивной работы. Или, может, моя компетенция, как специалиста, вызывает у вас какие‑то подозрения?

– Нет, вы меня полностью устраиваете. Я думаю, мы с вами найдём общий язык, и проблем не будет.

– Скажите, пожалуйста, у меня совершенно нет информации об этой пропавшей девушке.

– А что вам нужно?

– Что произошло, хотя бы в общих чертах.

– В отношениях были более двух лет. Это со слов младшего брата, потому как он увидел её в его доме, примерно в это время. Насколько давно они вместе, сам Вениамин путается. Со своей семьёй, то ли знакомил не охотно, то ли вообще не знакомил, непонятно. Я думаю, прятал он её от них. По какой причине пока не выяснили. Он называет её своей женой. Всячески отрицает, что она ушла от него. Говорит, что они в ссоре, и она не приходит больше. Проблема в том, что не понятно, жили ли они вместе постоянно, или периодами. Он постоянно или себе противоречит, или молчит. То впадает в какой‑то ступор и потом ничего не помнит. Его брат и врач говорят, что такое состояние бывает раз в полгода. Я верю скорее в то, что он становится агрессивным. Видимо, в подобном состоянии расправился с Ириной во время ссоры. Это предполагает и его врач.

– А его врач, не мог бы дать вам подобное заключение без нашего вмешательства?

– Нет. Врач с ним в очень хороших отношениях и твердит, что он на это не способен. Для нас нужен диагноз независимого специалиста, который ранее не общался с ним, не вёл его и может дать заключение в оценке его способностей и прочего, я в этом несилен. Повторяю только то, что в деле. Я знаю только то, что брат Вениамина оказывал материальную поддержку всего психиатрического отделения, в котором наблюдали его брата.

– У вас очень сложная работа.

– Я думаю, мы правильно поняли друг друга?

– Всего доброго, Александр, если что‑то понадобится, я вам обязательно позвоню.

Не дожидаясь какого‑либо ответа, положил трубку. Позже, когда ехал в электричке, думал, как быстро человек привыкает делать свою работу на автомате и не замечать вокруг чувствующих, живых людей.

Я живу один. У меня нет животных, не могу обрекать на одиночество ещё кого‑то. Чтобы избежать холодной темноты при возвращении, поставил лампы тёплого света, и квартира всегда встречает меня уютом. Умный дом, через приложение, уже вскипятил чайник, робот пылесос крутится под ногами, Маруся здоровается и включает музыку. Я прихожу в живой дом. Несчастных нет. Некоторые люди, обижая равнодушием всю семью, не замечают живых людей рядом с собой, считая, что они как игрушки, садятся на полку в ожидании их прихода и не живут своей жизнью. У меня это исключено полностью, мои игрушки всегда на полках, до моего прихода. Я волен делать то, что мне нравится. Могу час мазать хлеб маслом, могу час релаксировать в ванной, и все это без последствий. Я не против семьи и детей, просто не сложилось с одной особой. Но говорить о ней не хочу, я устал от этих отношений. Мое понимание тепла и заботы, закручивается только вокруг собственной персоны. Эгоистично? Но правда. Семья мешает стать кем‑то настоящим. Это обременение для мужчины. Подумайте о себе, вам помогла? Не согласны? Это отлично, но вы добились бы намного большего, если бы жили собой и своей профессией. Безусловно, так говорить нельзя. Нужно чтобы у каждого был близкий ему человек. Это нормально, это то, что мы все должны делать, наверное. Личность не может развиваться только в одну сторону и семья – это важная часть нашей жизни. Возможно, я буду к этому готов, но не сейчас. Семья – это самоотречение.

Неумолимо наступал отпуск. Я кропотливо сворачивал все «хвосты» на работе. Готовил кабинет к спячке. Писал заметки для себя в будущем, для того, кто вернётся сюда после отпуска, ничего не соображая. Подробно расписал весь план мероприятий. Отключил все приборы, навёл порядок в ящиках стола, вылил воду из графина, очистил кофемашину, помыл и перевернул чашки. Я сидел в кабинете и настраивался на то, что уже завтра, мне не нужно будет сюда возвращаться. Вспоминал, все ли обещанное сделал. Оставил расписание сессий с Вениамином для Оксаны. Закрыл окно, выключил свет, запер кабинет и ушёл. Бумаги для Оксаны, я оставил прямо на столе, так как она первым делом, убедившись, что меня нет, нарушит чистоту моего кабинета и войдёт под предлогом забрать их лично. Но при этом обязательно посидит в моем кресле, закинет ноги на мой стол, погрызёт мой карандаш, который я по возвращении тут же выброшу. Потом выпьет из моей чашки, вернёт все на место и уберётся оттуда, ровно на пару дней. Потом будет проворачивать свой ритуал пару раз в неделю. Не догадываясь, что я все вижу, там давно стоит камера в отличном состоянии и онлайн трансляцией. Никто из нас, ни она, ни я, никогда не перейдём черту, которую сами провели. Более того, эту игру сдерживаем не только мы, но и работа. Мы играем во что‑то, сами не понимая во что, просто так. Скажем прямо, так интереснее.