Хребет Вервины

– Я только этого и ждал, – довольно усмехнулся Волдхар и не боясь спалить лес вызвал мощный огневой поток, бросив его в сторону Хельмута. Тот, в свою очередь, сделав резкий взмах мечом, сбил его волной воздуха, и следом вызвал мощный поток ветра, отбросив противника на землю. Когда Волдхар поднялся, Хельмут уже приблизился к нему и между соперниками завязался азартный бой на мечах, в который оба с удовольствием вступили. Волдхар выхватил двуручный клинок, зачарованный редкой пыльцой Трекка, вызывающей удары электрическом.

– Где ты добыл Трекку? – уклоняясь от ударов, спросил Хельмут.

– У вулкана в Тресках молния расколола камень‑проводник и на месте выпала пыльца. Один местный привел меня туда.

– Неплохо. Быстро Трекка разрушает оружие?

– На пару лет хватает.

– А где зачаровал?

– В Рестонии.

– Везде у тебя друзья, я смотрю.

– Зато у тебя даже на родине друзей нет!

Они продолжили бой. После нескольких попаданий щит Хельмута раскололся, и он подскочил к мертвой лошади и взял в руки второй меч Востру, зачарованную огнем и стал сражаться двумя мечами, хоть не очень любил такую тактику. Для защиты он вызывал временный поток ветра, в котором удары вязли. Тот же способ задействовал и противник. Ему попался действительно достойный враг, к встрече с которым Хельмут готовился давно и в глубине сознания очень хотел проверить свои силы именно с могучим соперником; для него, для его развития это имело особое значение, он ждал от сражения импульс особой силы, позволяющей пробудить в нем еще больше способностей.

– Кто пожелал моей смерти? – выкрикнул Хельмут.

– Вашей смерти.

– О чем ты?

– Мороков. Смерти Мороков. Ты, наверное, самый стойкий. Другие к этому моменту должны быть уже мертвы. Именно поэтому я пришел за тобой, – он сделал акценты на словах «я» и «тобой».

Сказав это, Волдхар снова вызвал силу огня и нанес небольшой ожог левой части лица и шеи Хельмута. Он одернулся в бок и в ответ тоже пальнул огнем в противника, который оказался слишком расслаблен и одновременно воодушевлен успешной атакой и не успел среагировать и вызвать защитное заклинание под этот выпад. Он чуть отшатнулся, и в это время Хельмут всклочил с земли, махнул Рачиной, вызвав слабую воздушную волну, еще немного выбившую Волдхара из равновесия и воткнул второй, пылающий меч в голову врага, ровно в том месте, где его лицо на закрывал шлем, имевший губительно огромную прорезь для глаз и носа.

Волдхар выронил оружие на землю, сила Трекки мгновенно ушла, как только Востра пробил череп врага. Он упал на колени перед Хельмутом и еще через секунду рухнул на землю. Так закончилась жизнь великого, но одиозного ворожения‑Мастрота Волдхара, служившего десятку правителей и стран, жившего по своим правилам и не имевшего никаких иных целей, кроме денег, славы и величия. Кто‑то за это ругал его, кто‑то ценил, о его персоне ходило много рассказов, и тем удивительнее, как просто и почти умиротворенно нашел он свой конец: в глухом лесу Вервины, там, где никто не видел его падения и там, где возможно никто не найдет его тело. Но даже павший Волдхар долго еще будет жить в мифах и слухах, ведь и прежде он уже «умирал», однако всегда оказывался живым спустя время, вот и теперь вряд ли кто‑то так просто поверит в его безвременную кончину, пусть и от рук сильного, но вовсе не такого известного ворожея.

Хельмут потушил очаги возгорания, вызвав дождь, а затем и лед. После он обыскал труп Волдхара, но не нашел при нем никаких бумаг, а потому взял лишь амулет Зрак, а клинок выбросил в болото, предварительно разбив на болоте лед, а после снова его запечатав. Хельмут не любил чужого оружия, особенного зачарованного, потому всегда с легкостью его уничтожал или отвозил как трофей в Великий Круг, но в этот раз мысли его занимали совсем не оружейные трофеи.

С самого начала, когда Ярец пришел к Хельмуту и Гарипу с рассказом о разбежавшихся блазнях, ворожей чувствовал, что дело не чисто, подозревая пусть и мелкий, но подвох. Как бы то ни было он понимал, что узнать правду можно только в том случае, если пойти этим путем, однако обернулось все так, что он и Гарип загнаны в ловушку, но если Хельмут победил, то справился ли Гарип? И что с другими Мороками? Это еще предстоит узнать, но его личная и главная ошибка – это желание поймать двух жалких блазней, жажда Хельмута истребить как можно больше, в его понимании, врагов. Нельзя было разделяться, именно для этого Круг собрал их парами. Но все и всегда получалось так легко, что Хельмут потерял бдительность, он много лет не проигрывал, не встречал достойных соперников среди людей и чудовищ, он ничего не боялся и уверенный в себе забыл, что на любую силу может найтись еще большая сила. Это же на своей шкуре ощутил и Волдхар, чье тело, даже не преданное земле, в невероятно дорогой броне лежало в лесной чаще с пробитой головой. Времени сокрушаться не оставалось, нужно спешить обратно. Хельмут попытался найти лошадей, на которых прибыли люди, организовавшие засаду, но судя по следам лошади испугались ворожбы и разбежались кто куда. Несмотря на некоторую усталость, он набрался сил и побежал через лес, не останавливаясь ни на минуту. Уже по дороге, за лесом, ему повстречался отдыхавший крестьянин. Хельмут предложил ему полушку если тот подвезёт его на телеге до Заполицы, и крестьянин согласился подбросить солдата за такую сумму, не спрашивая кто он и откуда. Дело как раз шло к вечеру, если с Гарипом все в порядке, он либо уже на месте, либо вот‑вот появится.

– Что это у тебя с лицом? – спустя время все же спросил любопытный крестьянин солдата, указывая на ожог.

– В походе пьяный заснул у костра вот и обжегся. Пока искал, где обработать рану, отстал от отряда.

Крестьянин залился глухим смехом, обнажив рот с прореженными зубами, и такой ответ его вполне устроил. Сам ожог не страшил Хельмута, такие раны можно затянуть заклинаниями, что следа почти не останется, но только не сегодня, слишком много сил потрачено. Пока его мысли занимало случившееся. Несмотря на победу над Волдхаром, он не ощутил той желанной эйфории, того удовлетворения от своей силы, повергшей могучего врага, он не чувствовал ничего подобного, одна лишь досада на свою опрометчивость. Эта, как будто бы рядовая, проходная победа пока что ассоциировалась у него с личной неудачей, оплошностью, которую он допустил, отпустив Гарипа одного. Он крутил в голове разговор и выражение лица Яреца, уж слишком он изображал из себя уставшего и слабого человека, слишком он не был похож на себя обычного. Всем своим видом и голосом Ярец старался усыпить бдительность Хельмута, чтобы тот поверил истощенному старику и вот ведь беда, опытный Мастрот поверил и подставил под удар не только себя или Гарипа, но, кажется, и всю Вервину. Он все делал ради защиты, жил этой целью, но собственные амбиции – или чтобы это ни было – погубили все. Так он считал и пока что сдержанно, но винил себя, тем не менее желая во всем разобраться, чего бы ему это не стоило. Он молчал, стараясь погрузиться в легкую медитацию, дабы привести сознание в равновесие, но едва ли не первый раз в жизни это требовало больший усилий, так что от попыток отдохнуть становилось только хуже. Злость закипала, сердце билось гораздо чаще обычного, а в голов роились неприятные мысли.

Между тем телега с крестьянином и Хельмутом в хорошем темпе двигалась к поселению, на улице холодало, а красивое, голубое небо заметно потемнело.