Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны
Для 34‑летней Вирджинии, пережившей столько жестоких отказов, эта миссия стала поворотным моментом в жизни. Она не могла снова потерпеть неудачу – ради нее самой и ради раненых, которых она забирала с полей сражений и доставляла в госпиталь. Было много причин, по которым она добровольно рисковала жизнью вдали от дома, помогая чужой стране, в то время как миллионы других сдавались. Возможно, главной причиной было то, что она давно не чувствовала себя такой удивительно живой. Трусость дезертиров вызывала у Вирджинии отвращение, она просто не могла понять, почему они не продолжают борьбу. Но ей было практически нечего терять. Французы все еще помнили, что треть их молодого мужского населения была принесена в жертву Великой войне[1], и нация вдов и сирот не была настроена на новое кровопролитие. Однако Вирджиния намеревалась идти до конца, куда бы битва ни привела ее. Она была готова пойти на любой риск, столкнуться с любыми опасностями. Всеобщая война против Третьего рейха могла удивительным образом дать Вирджинии Холл последнюю надежду на личный покой.
Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что готовила ей жизнь дальше, постепенно превращаясь в гомеровский эпос о приключениях, подвигах и казавшемся непостижимым мужестве. Служба Вирджинии Холл в скорой помощи летом 1940 года была лишь подготовкой к тому, что вскоре переросло в почти самоубийственную миссию против тирании нацистов и их марионеток во Франции. Она стала первопроходцем в отчаянном и рискованном шпионаже, саботаже и подрывной деятельности в тылу врага в эпоху, когда женщины едва ли могли выступить в героической роли: их участие в бою фактически ограничивалось поддержкой и уходом за ранеными. В те времена женщина должна была всего лишь хорошо выглядеть и вести себя послушно, оставляя всю тяжелую работу мужчинам. В те времена женщины‑инвалиды (как, впрочем, и мужчины) чаще всего были заперты дома и вынуждены вести частную, ничем не примечательную жизнь. Поэтому поразительно, что молодая женщина, потерявшая ногу при трагических обстоятельствах, вырвалась из самых тесных рамок и смогла преодолеть предрассудки и даже враждебность, чтобы помочь союзникам выиграть Вторую мировую войну. А тот факт, что женщина – лидер партизанского движения такого масштаба до сих пор столь мало известна, просто невероятен.
И тем не менее, возможно, Вирджиния хотела бы именно этого. Она действовала в тени, и именно там она была счастливее всего. Даже ее ближайшему кругу во Франции казалось, что у нее нет ни дома, ни семьи, ни полка, – ничего, кроме горячего желания победить нацистов. Они не знали ни ее настоящего имени, ни национальности, ни того, как она оказалась среди них. Постоянно меняя внешность и манеру поведения, неожиданно появляясь в различных уголках Франции только для того, чтобы снова столь же внезапно исчезнуть, она оставалась загадкой на протяжении всей войны, а в некотором роде и после нее. Даже сейчас, чтобы проследить ее историю, мне потребовалось три года кропотливой детективной работы: от Национального архива в Лондоне к документам Сопротивления в Лионе, зонам парашютной выброски в Верхней Луаре, судебным записям в Париже и даже белым мраморным коридорам штаб‑квартиры ЦРУ в Лэнгли. В своих поисках я прошла через девять кругов служб безопасности к самому сердцу современного мира американского шпионажа. Я обсуждала трудности операций на вражеской территории с бывшими бойцами британского спецназа. Я разыскала часть документов, которые считались пропавшими без вести, и обнаружила, что другая их часть была загадочным образом потеряна или отсутствует в описях. Я проводила дни, рисуя органиграммы[2], соответствующие десяткам кодовых имен с десятками миссий; проводила годы, откапывая сотни забытых документов и мемуаров; проводила месяцы, выискивая оставшиеся выдержки из тех странных «исчезнувших» бумаг. Конечно, лучшие партизанские лидеры не ставят себе целью осчастливить будущих историков, записывая в пять утра в дневник идеальные отчеты о своих ночных миссиях. А те отчеты, которые существуют, часто отрывочны или противоречивы, что только усложняет задачу установления связей. Временами казалось, что мы с Вирджинией играем в кошки‑мышки; словно из могилы она все еще, как она обычно выражалась, «не желала говорить о том, что сделала». В ее тайной вселенной, когда практически вся Европа от Северного моря до границ СССР находилась у нацистов под каблуком, доверие было непозволительной роскошью. Таинственность была так же важна, как кольт 45‑го калибра. И все же в эпоху, когда мир, кажется, снова клонится к разделению и экстремизму, ее пример товарищества, не знающего границ, и стремление к высшему идеалу выделяются больше, чем когда‑либо, – и о об этом необходимо говорить.
Правительства стран также не упростили задачу заполнения пробелов. Десятки важных документов до сих пор засекречены для следующего поколения, хотя мне удалось добыть некоторые из них для этой книги благодаря неоценимой помощи двух бывших офицеров разведки. Еще больше материалов сгорело во время разрушительного пожара в Национальном архиве Франции в 1970‑х годах, оставив дыру в официальных отчетах. Целые пачки бумаг в Национальном управлении архивов и документации в г. Вашингтоне, по‑видимому, были утеряны или, возможно, неправильно подшиты в папки; какое‑то приличное их количество, по‑видимому, забыто при переезде из одного здания в другое. Сохранилось только пятнадцать процентов оригинальных документов Управления специальных операций – британской секретной службы, на которую Вирджиния работала с 1941‑го по 1944‑й год. Тем не менее, несмотря на все эти трудности, все петляния и резкие повороты в темных и тщательно скрытых переулках, история Вирджинии ни разу не разочаровала: на самом деле она каждый раз оказывалась еще более необычной, ее персонажи – еще более яркими, ее значение – намного бóльшим, чем можно было представить. Вирджиния Холл не только помогла навсегда изменить искусство шпионажа и то, как видят женщин во время войны, но и существенно повлияла на ход боевых действий во Франции.
Враги Вирджинии были хитрыми и смертельно опасными; и она действовала более галантно и смело, чем в сюжетах многих голливудских блокбастеров. И все же эта невероятная история – чистая правда, а Вирджиния – героиня из реальной жизни, которая упорно продолжала идти вперед несмотря ни на что, даже когда казалось, что все потеряно. Безжалостная вселенная обмана и интриг, в которой она обитала, вдохновила Яна Флеминга на создание Джеймса Бонда, но в итоге к образу идеального шпиона оказалась ближе Вирджиния Холл. Столь же безжалостная и хитрая, как вымышленный коммандер Бонд, в отличие от него она знала, что необходимо слиться с толпой и всегда держаться на расстоянии как от друзей, так и от врагов. Там, где имя Бонда было известно каждому международному злодею, она ускользала от своих невидимых врагов. Там, где Бонд водил роскошный Aston Martin, она путешествовала поездом или трамваем, или, несмотря на инвалидность, пешком. Там, где персонаж Флеминга, казалось, легко поднимался на вершину, Вирджинии пришлось бороться за каждую крупицу признания. Ее борьба сделала ее великой личностью. Она выжила и даже преуспела в тайной подпольной жизни, ломающей многих, казалось бы, гораздо более подходящих для этой работы людей. Неудивительно, что нынешний глава МИ‑6, известный как С, рассказал, что он специально ищет новобранцев, которые не кричат слишком громко и не хвастаются, но которым пришлось «бороться, чтобы преуспеть в жизни»[3].
[1] Имеется в виду Первая мировая война (1914–1918). «Великой войной» или «Большой войной» ее называли во всем мире непосредственно во время боевых действий и некоторое время после. – Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, – Прим. ред.
[2] То есть организационные диаграммы – таблицы или схемы, изображающие иерархии или структуры управления.
[3] The Guardian. 02.03.2017.
