И в горе, и в радости, и в пыли

Как обычно, первым, что услышал Мэтт, зайдя в квартиру, был раскатистый лай Бройлера. За ним последовал тяжелый топот, и через мгновение в прихожую вылетела огромная сопящая собака, будто полностью состоящая из толстых складок кожи.

– О, спокойно! – Мэтт едва успел увернуться от поразительно проворной для своих размеров зверюги.

Не успел пес смолкнуть, как раздался пронзительный звонок. «Как всегда, не вовремя», – поморщился Мэтт и ухватил Бройлера за широкий пластиковый ошейник.

За дверью, разумеется, оказалась улыбающаяся Клара. На ней был костюм, точь‑в‑точь как у девушки из видео, и яркий макияж. Комбинезоны, которые носил каждый прагмеранин, сохранились с тех самых пор, как первые колонисты прибыли на планету. Их летные костюмы сразу стали символом этого нового мира и до сих пор не вышли из моды. Сейчас их было великое множество – рабочие, спортивные, повседневные и даже вечерние комбинезоны стали привычной одеждой для прагмеран.

– Я не вовремя?

– Ты всегда вовремя, заходи. Я только что с работы.

– Не могла дождаться, – Клара, шагнув было вперед, вдруг остановилась и театрально закрыла лицо руками. – Ой, милый, пожалуйста, убери это страшное животное! Я боюсь, пожалуйста!

– Извини, – Мэтт потащил упирающегося пса за собой по коридору. – Не успел его закрыть.

Едва собака исчезла с ее пути, Клара весьма раскованно прошла в гостиную и опустилась на диван, прихватив со стола банку сока.

– Как прошел день?

– Неплохо, в основном за документами, – отозвался Мэтт. Из столовой донеслись грохот полетевшего в миску корма и не менее громкое чавканье. – А у тебя?

– Отлично, как всегда. Снималась для рекламы родопродолжения.

Мэтт вздохнул. Пропуск землян на Прагмеран закрылся уже много лет назад, а людей, имевших достаточно времени и желания заводить детей, становилось все меньше. И тут на помощь пришла инновационная Программа родопродолжения, в разы ускорившая заселение планеты. В ней участвовали и Мэтт с Кларой, и любой, кто хотел способствовать развитию колонии. Достаточно было пройти медицинское обследование, получить пару необходимых документов, счет для получения дотаций и доступ к базе партнеров. После этого нужно было лишь выполнять план с выбранным и закрепленным за тобой человеком: ничего сложного, просто исполнение биологических функций. Мэтт и Клара, как и большинство других пар, редко общались в свободное время. Плоды Программы изымались, дабы не усложнять жизнь ее участникам, и воспитывались в специализированных центрах. Практически все прагмеране одного с Мэттом возраста сами были продуктами этой Программы.

Пусть Бройлер и был его любимцем, чистым и абсолютно здоровым, Мэтт вернулся в гостиную только после тщательной дезинфекции рук.

– Иди ко мне, – Клара растянулась на диване, отбросив пустую банку.

– Погоди, мне тут еще нужно кое‑что… – Мэтт прошел мимо нее и исчез в своем кабинете. Сам не зная, зачем, он начал громыхать ящиками, ворошить какие‑то папки, картриджи и электронные рамки.

– Милый, успокойся, – раздался голос у него за спиной. Руки Клары доверчиво обвили его плечи. – Я понимаю, что ты нервничаешь из‑за поездки. Если честно, я вообще не знаю, что хорошего в этой Земле. Но, если тебе это интересно, ты обязательно должен там побывать.

– Я и сам не пойму, почему на это решился. Возможно, это глупость…

– Но почему бы не позволить ее себе, раз ты хочешь? Сотни людей, которым это по карману, летают на Землю, возвращаются, показывают сделанные там снимки и продолжают жить нормальной жизнью.

– Да, ты права, – Мэтт повернулся к ней. – Это просто недельная поездка… Странно, что я так волнуюсь.

 

Как и любой образованный прагмеранин, Мэтт хорошо знал историю освоения космоса. Он поднимался по трапу в небольшой шаттл с вычурным лого «ТрансПлан» на борту, когда его снова захватили странные мысли. Ведь когда‑то давным‑давно люди и не мечтали выйти за пределы своей Солнечной системы. Они, словно муравьи с двадцатого яруса Купола, ползали от планеты к планете, тратя десятки лет жизни только на то, чтобы добраться из точки А в точку Б. Признаться, Мэтт до сих пор в это не верил: он и представить себе не мог, что человек способен добровольно изгнать себя с родной планеты и на долгие годы застрять в крохотном смехотворном подобии корабля. И что бы сейчас сказали эти великие космонавты, узнав, что на путешествие от Прагмерана до Земли уходит каких‑то сорок семь минут? Всплакнули бы они над потраченными впустую годами своих жизней? Хотя, вряд ли.

– Уважаемые пассажиры, просьба занять свои места и пристегнуть ремни безопасности. Наш шаттл готовится ко взлету. Время на выход с орбиты Прагмерана – двадцать минут. Время прыжка в гипер‑тоннеле – три минуты. Время на посадку в пункте назначения – двадцать четыре минуты. В салоне шаттла для вас работают наши прекрасные стюардессы, а также приготовлены напитки и закуски. Мониторы будут отключены на время входа в гипер‑тоннель. Приятного полета. Путешествуйте с ТрансПлан!

Мэтт занял место у окна и откинулся на удобную спинку кресла. Вернее, это было не окно и даже не иллюминатор – на прагмеранских кораблях их заменяли экраны, с абсолютной точностью передававшие то, что снимали наружные камеры. Во‑первых, так пассажиры могли наслаждаться потрясающим видом космического пространства и, главное, Землей. Во‑вторых, иллюминаторы уже давно не использовались на шаттлах, подготовленных к проходу через гипер‑тоннель. Эти корабли совершали безумный скачок в пространстве, а иллюминаторы в таком случае становились лишь слабым местом всей конструкции.

Пол под ногами завибрировал, и в такт с ним тело Мэтта забило мелкой дрожью. Ему уже не раз приходилось летать, но в своих поездках он никогда не покидал родной планеты. А значит, никогда не испытывал перегрузок от выхода из атмосферы и проклятого прыжка. И зачем он в это ввязался?

Мэтт так и не увидел, как удаляется, становится совсем крошечным и наконец исчезает в дымке космопорт, не увидел огненных сполохов, стелющихся по бортам шаттла. Он просто не смог заставить себя открыть глаза. Только когда чудовищный гул начал стихать, а тряска снова превратилась в легкую вибрацию, он взглянул на экран. Там, окутанный бледным ореолом, из кромешной темноты космоса на него смотрел желто‑багровый гигант – Прагмеран. Через мгновение шаттл изменил курс, и красный шар исчез из поля зрения, уступив место мерцающей бездне.

До того, как пассажиров вдавило в кресла, в ушах поднялся мерзкий свист, а в глазах не несколько секунд потемнело, Мэтт попытался рассмотреть людей, с которыми он отправился на совершенно чуждую ему планету. Напротив него сидел пожилой мужчина с солидным животом, стянутым ремнем безопасности, а места впереди занимали юноша и девушка в чересчур яркой одежде, явно летевшие вместе. Мэтт поймал себя на мысли о том, участвуют ли эти двое в Программе родопродолжения. От этого ему вдруг стало противно и неловко. Когда он попытался незаметно повернуться назад и рассмотреть остальных пассажиров, раздался сигнал, предупреждающий о прыжке, и Мэтт ощутил на себе удар перегрузки.

– Мистер Маррет, с вами все в порядке? Мистер Маррет? Вы слышите меня?