И в горе, и в радости, и в пыли

– Здесь дело не в названии, а в самом блюде. Давайте, смелее.

Мэтт, недолго думая, заказал то, что обычно брал на завтрак в Куполе – яичницу с грибами, поджаренный хлеб и кофе. Ритти взяла блинчики с какао. Девушка записала заказ и исчезла за дверью возле стойки.

– Куда это она? – не понял Мэт.

– Передать повару чек, – Жоан направилась к угловому столику, над которым нависала не дающая Мэтту покоя книжная полка. – Теперь надо подождать, когда нашу еду приготовят и принесут.

Подумав о том, сколько людей уже ели на этой (явно не стерильной) столешнице и на многоразовой посуде, Мэтт внутренне содрогнулся, но виду не подал. Оскорблять Ритти и работавшую здесь девушку своей брезгливостью он точно не хотел.

– Ритти, знаете… Я, кажется, догадываюсь, почему здесь есть фотографии или цветы, но объясните, как с этим местом связаны книги?

– Книги? – гид подняла голову, следуя за взглядом Мэтта. – А, я вас понимаю, мистер Маррет. Поначалу мне это тоже казалось странным, но земляне действительно часто читают, даже во время еды или за чашкой кофе. Особенно те, кто приходит в одиночку.

– Читают за едой, – повторил Мэтт и покачал головой. – Странно, что они еще не спят здесь.

Он замолчал и бросил на Ритти подозрительный взгляд.

– Скажите, если не секрет, вы ведь с Прагмерана?

– Разумеется, я сотрудник компании ТрансПлан.

– Но живете вы на Земле?

– Да, пока работаю, а во время отпуска возвращаюсь домой. А почему вы спрашиваете, мистер Маррет?

– Простите, просто любопытство.

– Яичница с грибами и блинчики, – оповестила девушка, внезапно появившаяся рядом с тарелками в руках. – Приятного аппетита.

– Поразительно, – отметил Мэтт, пробуя еду. – Это и вправду лучше, чем в пищеблоке. Но почему?

– Потому что готовили люди, – Ритти загадочно улыбнулась.

 

После обеда группа пересела из автобуса в пассажирский планетный шаттл. Он во многом напоминал корабль, на котором они летели с Прагмерана, но был меньше и не предназначался для выхода из атмосферы. Здесь, вместо экранов, были настоящие большие иллюминаторы, к которым тут же прильнули туристы. Недалеко внизу расстилались земли Поволжья.

Мэтт продолжал беседовать с Ритти до самой посадки. От нее он узнал, что они летят на юг, где издревле на многие километры тянулись сельскохозяйственные угодья. Раньше эти районы славились плодородием. Здесь, в живой земле, выращивались самые разные культуры, начиная от овощей и заканчивая экзотическим для Прагмерана рисом. Поголовье скота исчислялось сотнями тысяч, а по пастбищам бродили племенные коровы, овцы, козы и даже верблюды. Сейчас оставшиеся хозяйства можно было пересчитать по пальцам, а процветание этих районов было далеко в прошлом.

Именно здесь уже несколько десятилетий бушевали пыльные бури. Они приходили довольно редко, раз в пять‑семь лет, но со времен смены климата на Земле (которая и заставила начать освоение Прагмерана) почвы засушливого района превратились из песка в самую настоящую мельчайшую пыль. Она поднималась сплошной стеной и устремлялась вслед за ветром, на несколько недель накрывая дома местных жителей. Пыль пробиралась всюду: сквозь ткань, щели в стенах домов, в машины – она засыпала жилища по самые крыши не только снаружи, но и внутри. Оказаться на улице во время бури означало смерть. Остаться в доме, в который может проникнуть пыль – долгую смерть.

Поэтому сейчас, узнав о приближении бури, правительство начало эвакуацию немногочисленных жителей из опасной зоны. Но оказалось, что некоторые в помощи не нуждались. Те, кто мог себе это позволить, за годы затишья подготовили свои дома к ненастью. Это были надежные герметичные строения, оборудованные системой вентиляции и фильтрами для воздуха. В них было все необходимое, чтобы переждать бурю в безопасности: запас продовольствия, дополнительные источники электричества, связь и даже такие приспособления, что могли расчистить выход из дома, когда пыль уже улеглась. (Другим, чтобы выйти из здания, приходилось ждать помощи спасателей). В таких хозяйствах даже хлева и амбары были надежно защищены от пыли. Их владельцы предпочитали укрыться в собственных домах, а не отправляться на военных грузовиках к тесным убежищам и лагерям, бросая все нажитое на произвол судьбы и милость природы. Там оказывались только те, кто не мог построить себе новый дом или переехать в безопасное место, оставаясь в старых, деревянных, насквозь продуваемых ветром жилищах.

И именно туда держал путь шаттл. Холмы и зеленые шапки лесов скоро сменились просторами степей, которые разрезали полосы шоссе. Все кругом казалось безопасным и мирным, и Мэтту с трудом верилось, что это место за несколько часов может превратиться в смертельную ловушку для всего живого.

 

В этот раз приземление шаттла не сопровождалось приветственными криками. Их встретили четыре человека, у дома которых была забетонирована посадочная площадка. Мэтт усмехнулся. Видимо, эта семья уже не впервые встречала прагмеран на своей, надо заметить, процветающей ферме. Во дворе большого дома неторопливо вышагивала хозяйственная машина (Мэтт слышал, что подобные устройства на Земле называли «меха́нами»). Пилот в кабине явно старался не раздавить кур, снующих под ее огромными ногами. Невдалеке, за деревянной изгородью, паслись несколько коров, а из сарая за домом доносилось ржание. Алексей Петроченко, хозяин фермы, представил гостям свою семью: жену Марию и двух сыновей – Сашу и Вову. Первый из них, обыкновенный юноша лет семнадцати с широкими плечами и редкой щетиной на подбородке, был совершенно непримечательным. А Вова, мальчишка лет двенадцати, мгновенно привлек всеобщее внимание. На Прагмеране детей можно было увидеть нечасто, разве что на каких‑то мероприятиях, куда их группами вывозили сотрудники воспитательных центров. Поэтому круглолицый веснушчатый мальчишка в клетчатой рубашке и явно великоватых для него рабочих сапогах произвел на всех неизгладимое впечатление.

– Такой маленький, а выглядит уже как нормальный человек, – услышал Мэтт слова одного из туристов. Странно, но вид этого мальчугана оставил у него неприятный осадок. Ведь где‑то там, далеко‑далеко, у него тоже были дети. Он даже не помнил, сколько их, но точно знал, что никогда их не встретит. Не сможет даже узнать, как их зовут и где они учатся. Для Программы родопродолжения это была закрытая информация.

Когда группа отправилась осматривать ферму, тяжелые мысли все‑таки оставили Мэтта. Он не особо вслушивался в слова пузатого Алексея, чьи губы почти полностью скрывались за пышными рыжими усами с проседью. Его речь, заученная и произнесенная уже не один десяток раз, не представляла собой никакой ценности. Зато возможность посмотреть, как же устроено хозяйство, не защищенное Куполом, была для Мэтта куда важнее любой лекции.

– А куда уходят куры на ночь или в дождь? – громким шепотом спросил он Вову. Тот шел к нему ближе всех и не проронил еще ни слова, как и его брат с матерью. Глаза мальчика округлились, он перевел испуганный взгляд на Марию.

– Ну, малыш, не молчи, – она с улыбкой потрепала его по голове и обратилась к Мэтту. – Ваши соотечественники обычно не разговаривают с нами, да мы и сами не навязываемся. Кто вас поймет, может это не принято.