Играя с ветром

– Зато я не мент…

… – Ну, дальше само завертелось как‑то… Мы затеяли потасовку, а потом под шумок расквасили пару морд, – я горько хохотнул, осматривая саднящую руку, костяшки на которой были сбиты, как в молодости. – Как пацаны какие‑то…

– Справедливо, – кивнул Гера, перехватывая бутылку, чтобы тоже «обезболиться». – Ой, уволят Чибисова…

– Этот мудак и на Южном полюсе с пингвинами подружится, – я рассмеялся, вспоминая наш последний разговор. – Он, как ни в чём не бывало, следующим утром нацепил погоны и заявился в тот бар брать показания и изымать записи с видеокамер. Притянул драку к ограблению какому‑то и такую деятельность там развёл… Ух! Так что не переживай, жопа его прикрыта по всем фронтам.

– А со второй что? Как её…. – Гера защёлкал пальцами, пытаясь вспомнить имя.

– Милка? Она моя одноклассница, между прочим. Страшная женщина, помощником судьи была, а сейчас адвокатище с мощной репутацией. А это зверьё решило знатно позабавиться, скучно им стало пятничным вечером, поэтому и опоили они сразу двух красоток…

– Милу, я так понимаю, откачивал Чибисов? – ржал Керезь. – Ну? Не тяни…

– Хрен его знает. Ника вырубилась у меня в руках. А что мне было сделать? Квартира была ближе всего, вот я и помчался промывать её.

– Промыл?

– Да какой там! – глаза закрыл, вспоминая мертвецки бледное лицо с манящей родинкой над губой. – Я так перепугался, с трудом прощупывая её пульс, Гера! Вызвал капельника, который и колдовал над ней пару часов.

– То есть, засосы по её телу – это от капельницы? – снова загоготал Керезь.

– Чёрт, Гера… Я сам не ожидал, что эта малышка с косичками в дикую кошку превратится! Я, честное слово, хотел просто помочь…

 

Глава 9

 

Вероника

– Что, до сих пор непонятно? – я еле сдерживала злость, объясняя по двадцатому кругу новенькой администраторше, как запустить базу данных. Хотелось схватить её за блондинистые волосы и как шлёпнуть лбом о клавиатуру! Но не могла. Я так хотела в отпуск, а Королёв упёрся и выдвинул ультиматум, что отпустит, если подготовлю себе замену. Ну, какая из неё замена? Пробка с глазами!

Мирон звонил несколько раз, интересовался прогрессом стажировки, но я врала напропалую, думая только о своих долгожданных двух неделях отдыха. Нет, я не безалаберная, поэтому закрыла всю бумажную работу, что могла и не могла всплыть за время моего отсутствия. Мне просто нужна была живая душа, способная отвечать на телефонные звонки и по необходимости переключать их на нужные отделы! Но, кажется, она и этого не сможет… Да какая мне разница? Потерпят.

– Вспомнила! – возликовала кукла с водопадом мелких кудряшей.

– Слава небесам! – рухнула на кожаный диван и глаза закрыла, стараясь не слышать её противный писклявый голосок. Зина прыгала на моём ортопедическом кресле, цокала коготками по любимой клавиатуре и виртуозно играла на моих рвущихся нервах.

И я даже улыбнулась, когда в приёмной воцарилась внезапная, но такая волшебная тишина. Стала прогонять картинки, где эта курица утонула в стаканчике кофе, или её убило током от увлажнителя воздуха… Или ноготь свой километровый сломала и кровью истекла… Но когда тишина стала давящей, приоткрыла глаза и тут же вскочила, как неваляшка. Ко всему готова была, даже номер полиции в голове прогнала, но к трём парам хитрющих глаз совсем не была готова. Залпом осушила стакан воды и стала бесцельно перебирать бумаги на тумбе рядом с диваном.

– О! Боссы‑тираны! Я уже и забыла, как вы выглядите, – медленно встала, поправила платье, стараясь не смотреть в глаза всех мастей. Ни васильковые, ни чёрные, как августовское ночное небо, меня не волновали…

А вот от прозрачных, холодных, как ледник, в жар бросило!

Я стала делать нервные движения, пыталась подобрать нужные слова, но всё волной вынесло из моей головы, в которой образовалась знатная брешь. Хотелось расплакаться от собственной нелепости, но не могла… Поэтому набрала в лёгкие воздух, досчитала до пяти и открыла глаза…

– Детка наша любимая, соскучилась? – загадочно протянул Гера. – А у нас для тебя подарки.

– Пф‑ф‑ф, – зашипела я и откровенно грубо вытолкнула «блондинистую пробку» со своего стула. – Иди кофе начальству готовь, с этим‑то справишься? Ну, как отдохнули? Нашлялись по морям? И на свадьбе у Мирона погуляли, а Вероничка тут разгребай всё за вас. А мы, Королёв, вообще‑то, в одной школе учились, мог бы по старой дружбе и меня пригласить… Вот! – я стала слишком эмоционально вышвыривать на стойку из чёрного закалённого стекла папки. – Петров подписал, включая допы, Бариев продлил на год, а с Юлдашевым как‑нибудь сами разберётесь, он гадкий сексист, считающий, что место женщины у плиты, а не за столом переговоров. А с вас, Мирон Михалыч, премия. Я вроде как без крова осталась, а вы мне даже сочувственно не пошуршали банкнотиками.

– В смысле? – подал голос Лёва, всё это время тихо наблюдающий за каждым моим движением. – Когда я уезжал, кров над твоей головой был. Признавайся, Никусь, сожгла к херам многоэтажку? Плывёт сарай, гори и хата?

От его смеха вновь дурно стало. Гнев сплетался с растерянностью от собственной абсолютно по‑детски идиотской реакции, захотелось броситься и вцепиться в его…

Чёрт!

Застыла с открытым ртом, рассматривая короткую стрижку. Доний прошёлся загорелой пятерней по волосам, а мне снова воздух перекрыли… Выгоревшие пряди так соблазнительно рассыпались меж его пальцев, он словно дорогой шампунь рекламировал. Подонок!

– Где грива, Лёва? – выдохнула я, пытаясь отвлечь от своей реакции шуткой. – Межсезонная линька? Витамины пей, я Зине скажу, она тебе в офис доставку организует. А вообще тебе идёт…

– Акула оттяпала гриву, – он усмехнулся и положил подбородок на высокую столешницу стойки. – Так что с твоим кровом?

– На месте, а вот четыре пары новеньких туфель пришлось выбросить, – встала и топнула ногой, сгребая со спинки кресла пиджак и сумку. – Жду эсэмэску из банка. ЕЁ зовут Зина. Чао! Я в отпуске…

– Стой, Никусь, – Королёв нагло перегородил проход. – А как же наши подарки?

– Ой, оставьте себе, а меня ждут море, солнце, текила и дискотеки до утра, – врала напропалую, тайком наблюдая за лицом Дония.

– Не можем, детка наша любимая, мы больше без тебя ни денёчка не можем прожить, – зашептал Керезь, наваливаясь на стойку. Они переглянулись и одновременно протянули мне ладони, в которых было по ракушке. – Мы привезли тебе обещания…

– Обещания чего, Герман Львович? – я медленно оседала в кресло, прекрасно понимая, что все мои планы на неделю в тишине деревенского уюта и бабулиных пирожков с щавелем начинают полыхать адским пламенем. Три пары разномастных глаз сверкали весельем и чем‑то таким странным… загадочным и вовсе не добрым!