Имеем право

Маринка, не ожидавшая такого поступка от уравновешенного и всегда спокойного в общении Виктора, в страхе прижала руки к груди. Она оглянулась по сторонам, и ей стало нестерпимо обидно от того, что она оказалась сейчас участницей такой ужасной сцены, и что прохожие с любопытством и насмешливыми улыбками разглядывают ее, как якобы виновницу скандала, что от досады покраснела и… заплакала. Горько, навзрыд, закрывая лицо ладонями.

Ей сейчас совершенно не было стыдно за свою ложь Виктору и за свое предательство подруги. Ни капельки! Но вот от того, что она в глазах окружающих выглядит сейчас некрасиво, ей стало неприятно и ужасно обидно.

А Виктор, увидев рыдающую Марину, понял все по своему – он решил, что девушка очень переживает за Танюшку и за то, что та так поступила с ним. И он, чисто импульсивно, шагнул к Марине и как истинный мужчина, который не выносит женских слез, обнял рыдающую девушку и прижал к себе, успокаивая и поглаживая по плечам. И убеждая, что все обязательно изменится и наладится. Кого больше он пытался в этот момент успокоить – плачущую Марину или самого себя, это уже было не важным.

Парень сейчас абсолютно не понимал, что это такое вдруг вокруг него и с ним самим начало происходить и происходит. Он был в ступоре. Его математически устроенный мозг отказывался думать логически. Его успокаивало лишь то, что он пытался сейчас хоть как‑то мыслить и что‑то делать, пусть даже на автомате, интуитивно. Главное – не сойти с ума от ужасной новости, которую принесла ему сегодня подруга его «любимой Танюшки». Так он наивно называл свою девочку до сегодняшнего известия о ней.

Странная горечь утраты накатила на Виктора волной. Разочарование, смятение, досада, обида и даже ростки злобы – все эти чувства смешались в один жаркий комок, который начал пульсировать в умной голове парня. «Как же так? И что теперь? Ну, хоть плачь! Но…, но мужчины ведь не плачут», – стискивая зубы, убеждал себя парень, продолжая машинально обнимать Маринку за плечи.

А Маринка плакала и радовалась одновременно, находясь в объятиях парня. И такими сладкими и приятными показались ей крепкие объятия Виктора, которые совершенно не были похожи на жеманные обнимашки Витальки, что Маринка непроизвольно с силой сама обняла чужого, по сущности, мужчину, и с надрывом всхлипнув еще раз, затихла и уткнулась лбом в его плечо.

Виктор, видя, что девушка перестала плакать, отстранился и с удивлением и участием посмотрел в лицо Марине. А Маринка, испытывая страх, стыд и радость одновременно, робко посмотрела на Виктора и, не встретив в его глазах осуждения, улыбнулась ему с облегчением и прошептала:

– Витюш, скажи, что все будет хорошо… у всех. И у тебя и у меня и у Танюшки… и, даже у Витальки…. Скажи, а?! – и жалобно продолжая смотреть ему в глаза, удерживала его руки, ожидая ответа.

Виктор немного растерялся от таких слов, и осторожно освободив свои ладони из цепких рук Марины, взял девушку за локоть и отвел немного в сторону, чтобы не привлекать и дальше любопытные взгляды прохожих. И уже отойдя на приличное расстояние, спросил?

– А что ты имела в виду, говоря «и у Витальки»? С ним, что – тоже что‑то случилось?

– Да нет, думаю, что у Виталия все в порядке. Это скорее у меня что‑то случилось, – и тяжело вздохнув, отметив краем глаза, удивление и любопытство в лице Виктора, продолжила: – Знаешь, я решила с ним больше не встречаться, мы разные. – И опустив голову, как провинившийся ребенок, замерла в ожидании реакции.

– Да что ж такое происходит‑то с нами! – воскликнул потрясенный Виктор. – А у вас‑то, что не так?

– Да всё не так! – нервно ответила Марина, поднимая на парня глаза. – Мне не нужны легкомысленные отношения – ля‑ля, тополя. Я семью хочу, детей, уют в доме. Понимаешь? – и даже руками взмахнула и отвернулась в сторону на миг. А потом посмотрела на Виктора, который от изумления не проронил ни слова и с вызовом добавила: – Ну, давай, скажи еще и ты, что, зачем, мол, мне это нужно? Что ж вы все такие толстокожие и непонимающие! – и опять ее глаза наполнились слезами.

Маринка сама себе верила в то, что сейчас говорила. От этого и заплакать было не трудно. Она словно видела себя со стороны и боялась переиграть. Поэтому устало махнула рукой, повернулась и пошла в сторону выхода из парка. Она очень надеялась, что Виктор не даст ей вот так уйти, он ведь очень порядочный и воспитанный! И она все правильно рассчитала – Виктор действительно, через секунды догнал ее и остановил, удерживая двумя руками. Он был настолько растерянным и сломленным, что Марина боялась произнести хоть слово невпопад. И она просто молча смотрела на него, вложив в свой взгляд всю вселенскую скорбь, на которую только была сейчас способна.

А у парня в голове в этот миг был целый калейдоскоп видений и мыслей, скачущих и перескакивающих с одной на другую без всякой логики. И он сам, пожалуй, впервые со времени их совместного знакомства, от отчаяния предложил:

– Слушай, я что‑то никак не соберу свою голову в один целый механизм для умных рассуждений и не могу найти ответа на извечный вопрос «Что делать?». Давай перезагрузим сознание, пойдем, выпьем чего‑нибудь покрепче воды, посидим где‑нибудь что ли…

Марина недоверчиво на него взглянула, боясь радоваться такому неожиданному долгожданному предложению, но продолжая играть, нерешительно пожала плечами и произнесла:

– Ну, давай, раз ты так хочешь…. – и покорно вздохнула.

Виктор решительно тряхнул головой, взял Марину за локоть и, оглядываясь по сторонам в поисках кафе, повел Марину к выходу из парка. Далеко им идти не пришлось, на пути им попалось какое‑то небольшое летнее кафе и они, не сговариваясь, направились к нему.

Виктору сейчас было абсолютно все равно, где и в каком месте они сядут за столик – ему впервые захотелось тупо напиться, хоть с кем‑нибудь и забыть все ужасы сегодняшнего вечера.

А взыскательной и капризной Маринке, обожавшей пафосные и модные места, сейчас было все равно где посидеть, за каким столиком – лишь бы вместе с Виктором! Впервые их желания совпали.

Кафе оказалось простеньким, небольшим – такой, знаете, временный летний вариант. В этом маленьком кафе даже официанта не предусматривалось и они оба подошли к барной стойке, чтобы заказать что‑то из напитков. Виктор, словно на автопилоте, попросил у бармена для себя графинчик водки и бутылочку пепси‑колы, а потом, вопросительно взглянув на Марину, и не ожидая от нее просьб, принял собственное решение и начал заказывать, лишенным эмоций, голосом: «Красное вино для девушки, фрукты….». Но Маринка смело прервала парня на полуслове и, положив свою руку ему на плечо, и глядя Виктору в глаза, решительно сказала:

– Не нужно вина. Я, пожалуй, тоже выпью с тобой водки! – и, не обращая внимания на удивление парня, повернула голову к бармену и добавила уже для него: – Давайте нам вместо графинчика – бутылку хорошей водки. И лимон порежьте. И оливки, если можно, – и только после того, как бармен согласно кивнул, упрямо взглянула на своего спутника. И не давая ему опомниться, потянула его за руку к дальнему столику, в темном уголке кафе.

Виктор, который сначала несколько опешил от такого напора Маринки, всегда раньше казавшейся ему легкомысленной и почти гламурной, сев напротив нее за стол, впервые с восхищением осмысленно оглядел ее всю и воскликнул:

– Вот не ожидал от тебя! Но, черт побери, ты сейчас попала мне в настроение! Мне просто необходим единомышленник, чтобы снять стресс. А пить в одиночку я не привык. Так что спасибо за компанию и понимание.

– Да, не за что, – снисходительно ответила Марина, и, совершенно не улыбаясь и продолжая быть серьезной, сказала: – Мы же друзья, и должны спешить на помощь друг другу.