Как карта ляжет
Хотя в каком‑то роде я даже исполнила свои чаяния! Что бы ни говорила мама, теперь у меня есть мнимая свобода и относительное счастье. Не по чужой воле, не под пристальным наблюдением, а так, считай, могу по собственному желанию помереть под мостом. Ну ни это ли светлый долгожданный конец бульварному роману под названием «Ночная бабочка и большой мир»? Хм, мне не шибко нравится, как звучит, пока есть время, надо подобрать другое названьице. Что‑нибудь пафосное! Напишу его на клочке бумажки, зажму в кулаке, и когда моё тело бросят в безымянную могилу, хороняки напишут эти строки в эпитафии на крышке моего гроба! Ну не гений ли я?
Потом меня поглотила другая тяжкая дума – пишут ли бомжам эпитафии? Или они того недостойны?
За неспешными раздумьями я прошла на середину моста, плюхнулась в грязных штанах на брусчатку, оперлась спиной в прилипшей мокрой рубахе на кованые чугунные перила. Вид отсюда открывался шикарный: река уходит за горизонт, её тихие воды покрыты мелкой рябью, по берегам произрастает берёзовый лес, слева виднеются крыши посёлка, справа окна многоэтажек посверкивают в лучах заходящего солнца.
Сижу наслаждаюсь моментом. Чего‑то не хватает… хм‑м‑м пивка бы. Деньги закончились – грустно‑то как, аж кошки на душе скребут, печально… апатично… Догнаться тоской надо перед сном.
Пошарила в карманах, вытащила телефон, и дабы не нарушать посторонними шумами окружающую гармонию, достала его верных друзей – наушники. Плоская чёрная пластинка приветливо мне тренькнула, известив о низком заряде аккумулятора. Если и дать окончательно помереть телефону так только с музыкой. Листаю плейлист, ищу что‑нибудь максимально меланхоличное, аки реквием бездушному аппарату связи.
Выцепив подходящую песню, закрываю глаза и максимально расслабляюсь.
Тело обмякает под грузом усталости, в уши льётся приятная мелодия, начинается текст. Ох‑х‑х, прям за душу прищемило.
Резко стало холодно, причём не ментально, чувство иного рода, как будто на меня легла чья‑то тень. Открываю глаза…
Словно крышка гроба, девушка перекрыла своим ростом небо надо мной, навскидку высится сто девяносто сантиметров красивого создания. Плечи немного шире бёдер, тонкая талия, длинные ноги, в меру подкаченное тело – или она не халтурит в тренажёрном зале или же исправно подрабатывает грузчиком. Тёмно‑русые волосы ниспадают до поясницы, мягкие черты лица, бледные губы и глаза глубокого серого цвета в обрамлении угольных от туши ресниц.
Мысленно я кивнула сама себе, решив, что меня посетило довольно приятное предсмертное видение. Что это? Чёрные дымные разводы ауры за её спиной? О, так эта симпатяга не предвестник моей скорой кончины, а представительница двуликих?
Девушка таращится на меня в ответ, что‑то говорит… мне? Ни фига не слышу… Её недоумённое выражение лица: бровки домиком, глазки округлила, какая же она милашка, так и хочется погладить как большого плюшевого животного из зоопарка. Подходит ближе, нагибается и‑и‑и снимает с меня наушники.
– С тобой всё хорошо? Почему плачешь? Нужна помощь? – из моих выдернутых наушников раздался припев песни: ёжи‑и‑ик бежи‑и‑ит и хохо‑о‑очет, ё‑ё‑ёжику‑у тра‑а‑авка‑а голову‑у моро‑о‑очит, травка‑а‑а закончила‑а‑ась, ёжи‑и‑ик взгрустну‑у‑ул, к диле‑е‑еру‑у в го‑о‑ости…
– А? – я уставилась на неё, – что?
– Я спрашиваю, всё нормально? Помощь нужна? – громче повторила двуликая.
– Нет, простите за беспокойство. – Пролепетала я, встала с холодной брусчатки и резко начала заваливаться вперёд, – то ли успела так сильно ноги отсидеть, то ли с голодухи.
Моё тщедушное тельце успели поймать и поднять на руки. На руки? Какого лешего?! Последняя мысль вырвалась и была сказана вслух.
Девушка спокойно ответила:
– Не беспокойся, ничего тебе не сделаю, я – альтруист, просто не могу пройти мимо, когда юная леди сидит в преддверии ночи одна на земле в мокрой одежде. – Я зыркнула на добросердечную самым злобным взглядом, что был в моём арсенале. Изгиб блёклых губ перетёк в незлобивую усмешку. – Ладно, пойдём.
– Э‑э‑э куда‑а‑а! Положи, откуда подняла! – заверещала, не заметив, как перешла на ты.
– Не пищи мне в ухо. Я рядом живу, посидим, чай попьём, ты у меня переночуешь, а утром тебя отвезу, куда скажешь, хорошо? – губы раскрылись в полумесяце, открывая моему взору ряд ровных зубов с выдающимися крупными клыками. Вывод из наблюдения мгновенно пронёсся в сознании – двуликая явно из хищников. Чувство угрозы отсутствовало напрочь, к тому же выражение её лица напоминало безобидного щенка, того и гляди хвостом завиляет, ну как такой нагрубить и послать подальше?
– Хорошо, только поставь меня! Сама могу идти, не ручная поклажа! И назови своё имя. Я с незнакомцами по чужим домам не шляюсь. – Отвечая, она взъерошила мои и без того спутанные космы:
– Меня зовут Марриам, можно просто Мари. – Крупногабаритная очаровашка, продолжая обворожительно улыбаться, взяла меня за руку и повела в сторону города. А я что? Я и пошла. Во‑первых, как‑то кричать и выбиваться из цепких рук сил не было, во‑вторых, желания дальше существовать не наблюдалось. Даже если я обманываюсь на её счёт, предположим, она маньяк, продаст мои органы… Получается, что после кончины принесу хоть кому‑то какую‑то пользу. Славно! Мне нравится!
И вот такой странной парочкой: прилично одетая девушка под ручку с вонючей доходягой бомжеватого вида, – мы красиво поплыли в закат.
* * *
Неспешным шагом дошли до высотки элитного района, в холле нам приветливо кивнул консьерж, который даже носом не повёл от моего запашка. На лифте мы поднялись на последний двадцатый этаж, и если до всего этого я тихо удивлялась в пределах приличного: ну подошла ко мне альтруистка, ну не морщится от моей вони, ну ведёт меня в эту обитель любимчиков фортуны, то при виде убранства, да и всей квартиры в целом, некультурно выражаясь, охренела.
А наша добрая душа оказывается реально богата! Огромная жилплощадь, казалось, занимала весь двадцатый этаж, панорамные окна открывали прекрасную картину: город располагался в гористой местности, улицы змейками вились по холмам и хребтам, а где не стояли дома, там были деревья, можно сказать, что всё утопало в зелени. Я бы так и продолжала стоять на месте, но меня ненавязчиво подтолкнули вперёд, мол входи. Продвигаться по квартире было трудно: тут там и сям стояли ещё не открытые коробки, пол устилал толстый слой пыли, из‑за чего меня разобрал чих.
– Прошу прощения за беспорядок, я только сегодня переехала, но не беспокойся – в спальнях уже прибрано, поэтому место для сна более‑менее комфортно. – Она как‑то смущённо проговорила, будто оправдываясь. О, у этого милашества ямочки на щеках имеются!
Утыкая взор в свои дырявые носки, я проворчала в ответ:
– Прошу прощения? Это мне стоит просить прощения за то, что пачкаю твою квартиру своим пребыванием в сей.
– Точно! Что же это я мешкаю? Ты, наверное, хочешь в душ, прошу сюда. – Марриам повернула меня вправо на девяносто градусов, открыла незаметную дверь. – Ванная в твоём распоряжении, чистое полотенце на второй полочке сверху, новое бельё и халат сейчас принесу и положу на комод.
