Кэти Уилсон и Новый мир
Главным виновником этой печали был одноклассник Томас. Он всегда находил возможности для разных пакостей, и однажды стукнул Кэти так больно, что у неё онемела рука, а из глаз даже брызнули слёзы. Томас частенько совершал такие «подвиги». Всё ради того, чтобы произвести впечатление на Викторию, которая ему нравилась и презирала Кэти за неряшливый вид: форму в заплатках и старый зашитый бант.
Пробуждение силы
В один из весенних дней, когда Кэти возвращалась домой после школы, Томас подбежал к ней и толкнул в плечо. Растерявшись, она не удержала равновесие и застыла на четвереньках, будто дворовая собака, а через секунду по её сгорбленной спине прокатился рюкзак и упал прямиком в лужу, забрызгав лицо и одежду.
В другой раз Кэти бы опустила голову и, молча вытирая слёзы, пошла в сторону дома, но в этот день что‑то по‑настоящему животное пробудилось внутри неё. Вместо тихой печали в ней закипела нешуточная злоба, а в глазах появились два обжигающих пламенем красных уголька.
Заприметив странный огненный блеск, Томас резко отстранился и попятился, словно перед ним возник зверь, который вот‑вот нападёт. Он медленно отошёл на безопасное расстояние, выдавил нелепую ухмылку и крикнул:
– Страшила!
После чего резко развернулся и побежал к дому Крокетов, местных пекарей, где жил его друг Джим. Кэти так рассердилась, что даже не заметила странной перемены в своём злопыхателе, только схватила рюкзак за оторванную во время падения лямку и потащила его по сырой земле, распинывая дорожные камни.
Она долго шла, пока не почувствовала, что ноги её не слушаются. Осмотревшись, Кэти увидела парк. Уже давно он стал пристанищем для голубей и таких же одиноких гостей, как она, которым некуда было пойти.
Где‑то вдалеке послышался громовой раскат. Ветер крепчал, принося аромат луговой травы, а тучи собирались, будто давно разлучившиеся друзья, и затягивали небесную гладь серым покрывалом.
Кэти, недолго думая, нырнула в глубину парка. Она отыскала укромное место, чтобы остаться незамеченной для посторонних глаз, и села на лавочку под раскидистым дубом – сквозь его ажурные листья просачивалось хмурое и неприветливое небо. Даже тишина в парке была какой‑то безжизненной, словно мир застыл в пугливом ожидании внезапной непогоды.
Кэти тоже застыла. Она закрыла глаза, вбирая в лёгкие прохладный воздух, и вскоре, после очередного раската, первая дождевая капля коснулась бледной девичьей щеки. Не спеша она проскользила до подбородка и, немного помедлив, звучно ударилась о синий рукав болоньевой куртки.
Дождь стремительно зашелестел по листьям, дороге и разбитым фонарям, нарастая с каждой минутой. Казалось, вся природа вторила чувствам маленькой девочки. Кэти неподвижно сидела, словно брошенная кукла, отдавая парку всю боль, что так долго копилась внутри.
Серые свинцовые капли прорывались через ветки и дубовые листья. Голова у неё становилась сырой и тяжёлой, такой же, как и пропитанные отчаянием мысли. Кэти ничего не хотелось: ни домой, ни уж тем более в школу. Единственным желанием было – остаться здесь навсегда.
– Да чтоб вы подавились своими булками! – истошно закричала она обидчику, который давно от неё сбежал, и с отвращением представила, как Томас и Джим наслаждаются выпечкой.
Никогда прежде она не была настолько сердита. Словно последнее звено цепи, которое удерживало её от истинной сути, внезапно дало трещину.
Слёзы у Кэти стихли вместе с дождём. Следы от капель покрывали порванную клетчатую юбку и грязные белые гольфы. Однако на них ещё виднелись жёлтые колокольчики с красными лентами. И откуда взялись такие гольфы? Неужели матушка купила их для неё?
Кэти долго перебирала в голове варианты, пока лёгкий озноб не остановил эти мысли. Возвращаться домой не хотелось. Там её никто не ждал, и к школе готовиться было не нужно, потому что впереди выходные. Каждую пятницу Годри до глубокой ночи праздновал с друзьями окончание рабочей недели – и не заметил бы отсутствия дочери, а Розалинда ещё с утра предупредила о срочном отъезде, кинув обычное: «По делам».
Недолго думая, Кэти достала из рюкзака старую спортивную форму – такую же серую, как и школьная, – небрежно смахнула влагу с лавочки и легла на её холодную поверхность. Она положила под голову штаны, а ноги укутала кофтой.
Так в пустынном парке Кэти проспала несколько часов, а когда открыла глаза, то увидела, что было уже раннее утро. Далеко над горизонтом не спеша поднималось солнце, разрезая лучами ночную тьму, а капли дождя, рассыпанные по парку, поблёскивали в полумраке и подмигивали ей. Вся природа пробуждалась, приветствуя Кэти ласковым щебетанием зелёных пе́ночек[1].
К своему удивлению, она не замёрзла. Сладко потянувшись, Кэти села и почувствовала, как что‑то тяжёлое скользнуло вниз по худым коленям. Это была толстая грубая шкура размером с большую кровать. От неожиданности она испугалась и, отклонившись, задела рукой конверт. На его зелёный поверхности была золотая надпись с её именем.
Раньше Кэти не получала писем – она опасливо огляделась, но никого не увидела, ни единой живой души. Закусив губу, Кэти медленно протянулась к любопытному конверту, словно боялась, что он может ужалить. Преодолевая волнение, она наконец‑то открыла письмо. В её руках оказалась жёлтая папирусная бумага, на которой виднелось несколько слов с загадочным адресом:
«Три мага», площадь Седого Филиппа, дом 9.
За десять лет жизни в Брезе́не Кэти никогда не слышала о таком месте. Всё это выглядело странно и подозрительно, но человек, который оставил письмо, явно был добр. Так у неё появилось сильное желание отблагодарить незнакомца и вернуть ему меховое одеяло.
Кэти начала собираться. Несколько раз она пыталась свернуть грубую шкуру, но ничего не выходило. Одеяло, будто заколдованное, разворачивалось само собой, постоянно выскальзывая из её худощавых рук. Тогда она забросила рюкзак на плечо и, придерживая одеяло за два конца, накинула его на себя, словно мантию. Образ получился немного устрашающим и походил на горбатого медведя, но Кэти это не волновало. Больше всего ей хотелось познакомиться с тем, кому важны её чувства.
Кэти шла по улице с растрёпанными волосами, в грязных башмаках и забрызганных белых гольфах, а на плечах у неё красовалась коричневая грубая шкура. Каждый прохожий, которого она спрашивала о загадочном адресе, недоумевая, смотрел в её сторону. Кто‑то просто проходил мимо, пожимая плечами, а кто‑то настойчиво предлагал проводить её домой или даже в больницу, полагая, что девочка не в себе.
[1] Зелёная пе́ночка – азиатская певчая птица.
