Кэти Уилсон и Новый мир

Искусная работа приковала взгляд Кэти, заморозив солёные потоки. Чарльз медленно усадил свою плотную фигуру рядом, положил тёплую руку на голову Кэти и проскользил пальцами по её тёмно‑русым волосам. Горькие чувства нахлынули вновь, и она расплакалась сильнее прежнего.

– Ну почему они так со мной поступают, мистер Чарльз? – лепетала сквозь всхлипывания Кэти. – Что я плохого им сделала?

– Не ищи в себе вины, – ласково отвечал библиотекарь. – Причина в них. Люди бывают жестоки из‑за собственной боли.

– Но это же их боль! При чём тут я?

– Ты права, Катрина. Она не твоя. Ты не имеешь к ней никакого отношения, – замотал головой Чарльз, поджимая губы. – Мне жаль, что многие этого не понимают и вымещают досаду на других.

– Как же обидно, – жалобно простонала Кэти. – Дома меня совсем не замечают, а в школе всё время дразнят. Хочу стать такой же злой и противной, как Томас с Викторией!

– Я уверен, в глубине своего сердца ты так не считаешь. Быть собой – вот, в чём заключается твоя особенность, – тепло отвечал Чарльз.

– Моя особенность – притягивать неприятности, – недовольно пробубнила она, вытянув губы вперёд и скрестив руки на груди. – Меня окружают одни дураки!

– Не суди других за тот выбор, который они делают, – улыбнулся библиотекарь при виде милого обиженного лица Кэти. – Люди странно устроены. Многие из них так сильно стремятся к комфортной жизни, что при виде чего‑то непонятного начинают от этого защищаться.

– Но почему? Что плохого в том, что я на них не похожа?

– Ничего. Просто им не нравится, когда кто‑то выделяется из общей массы и нарушает душевное спокойствие. Не каждый готов впустить новое. Но, уверяю тебя, мир гораздо шире их взглядов.

Кэти ничего не ответила и только нахмурилась, пытаясь угнаться за сутью сказанного. Чарльз вновь обернулся к ней, придав лицу самое серьёзное выражение, на которое оно было способно.

– Не бери с них пример, Катрина. Я понимаю, плыть против течения труднее, но запомни: мир очень большой, и в нём есть место каждому. Ты обязательно его найдёшь, если не будешь тратить время на бестолковые попытки угодить тем, кто этого не ценит. Не ищи любовь там, где её нет. Из пустого самовара чаю не выпьешь.

– Я не хочу чай, – бормотала Кэти, утирая влажные щёки и шмыгая носом. – Я хочу со всеми дружить.

– Это прекрасная, но, к сожалению, несбыточная мечта, – тяжело вздохнул библиотекарь. – У обиженных есть только оскорбления и упрёки, а дружить надо с теми, кто видит в тебе хорошее и не ищет плохое. Такие люди обязательно появятся. Только откройся этому. Может, мир и не такой, каким мы его себе придумали, но он гораздо больше нашего представления. Чем скорее ты это поймёшь, тем скорее отыщешь свой путь.

– А вдруг я буду искать слишком долго и стану жестокой, как они? – Она с отчаянием взглянула на друга.

– Не станешь. Это они боятся потерять внимание публики и, чем сильнее добиваются признания, тем больше боли причиняют другим. В тебе же – лишь чистая мечта о дружбе.

Кэти опустила глаза, вновь изучая деревянную лошадь на рукоятке, и через некоторое время тихонько произнесла:

– Я бы тоже хотела признания. Все хотят, чтобы их кто‑то любил.

– Ты права, Катрина. Но не все привлекают внимание хорошими поступками, – произнёс Чарльз, и в его голосе вновь зазвучали тёплые нотки. – Но ты не поддавайся и научись вере. Надо верить, что сердца этих ребят когда‑нибудь очистятся от копоти злобы и страха. Верить, что в каждом из них живёт доброта, хоть пока и незаметная глазу. Верить всеми своими силами, даже если сейчас это кажется невозможным. Так ты не утонешь в злобе, и тогда тебе откроется весь мир, а те, кто обижал, навсегда растворятся в прошлом.

Кэти глубоко вздохнула, слёзы на её лице высохли, стягивая худые щёки, а напряжённое тело наконец‑то стало расслабленным. Она откинулась на спинку скамейки и застыла на несколько минут. Комка обиды больше не было в горле, только в груди ощущалась распирающая пустота.

Кэти встала, надела на одно плечо новенький чёрный рюкзак с ярким цветочным рисунком, и в этот момент Чарльз протянул ей небольшую книжицу с жёлтыми страницами.

– Вот, возьми, здесь собраны рассказы об одном юноше по имени Кристо́ф. Открывай её, когда снова станет тяжело на душе или заходи ко мне, почитаем вместе.

Лицо Кэти просияло улыбкой.

– Спасибо вам, мистер Чарльз, – ответила она, спрятав распухшие от слёз глаза под чёлкой, и с опущенной головой направилась в сторону дома. А библиотекарь остался сидеть, облокотившись двумя руками на основание трости, и тепло улыбался ей вслед.

С тех пор она стала учиться ещё прилежнее, а новое прозвище «Зубрилка» уже не так сильно расстраивало. Кэти понемногу начинала понимать, чем отличается от других. Внутри неё с каждым днём возрастало желание стать необычной, чтобы мир поскорее открылся ей, как и обещал Чарльз.

Когда учебный год подходил к концу, и все готовились к выпускным, возле дома она обнаружила велосипед. На его звонке висела небольшая, сложенная вдвое открытка с надписью: «для Кэти». Абсолютно новый он сиял на солнце глянцевой серебристой краской на руле и педалях. Рама была белоснежной, а большие колёса накрывались светло‑голубыми крыльями. Но особенно Кэти понравилось мягкое кожаное сидение с нежным цветочным узором, которое было таким приятным на ощупь, что хотелось скорее на него взобраться.

Прежде она никогда не ездила на велосипедах, но много наблюдала за тем, как это делают соседские дети. Недолго думая, Кэти схватила голубые ручки и побежала в парк осваивать новое для себя транспортное средство.

Кое‑как она забралась в седло, а после, поворачивая руль из стороны в сторону, неуверенно проехала несколько метров. Полуденное солнце разливало горячие лучи, изрядно припекая голову, – это сильно её изматывало.

После пары не очень успешных заездов, Кэти прекратила попытки, спрыгнув на землю. Казалось, её тонкие ноги и руки совсем не годились для этого дела. Она катила велосипед, держа его за ручки, и разглядела на металлическом изгибе руля еле заметную надпись: «Джи́ффини». С довольной улыбкой на лице Кэти загадочно протянула:

– Джи́ффини… – как будто называла по имени давнего друга, которого долго не видела.

Кэти вышла из парка и по узкой тропинке спустилась к небольшому озеру. Она приставила велосипед к сломанной скамье, взглянула на пунцовые ладони – они горели от напряжения и жары – и подошла ближе к прозрачному водоёму. Кэти погрузила в него руки и не спеша начала ими двигать. В какой‑то момент ей показалось, будто на коже появилось лёгкое мерцание.

Соединив ладони и зачерпнув воду, она медленно подняла руки и с изумлением посмотрела на них. Время вокруг неё будто застыло, загадочная тишина сковывала воздух, и ни единой капли не стекало обратно в озеро. Кэти замерла и, затаив дыхание, начала потихоньку раздвигать руки. Перед ней, словно в невесомости, парил огромный водяной пузырь, сквозь который преломлялись солнечные лучи, играя на его гладкой поверхности всеми цветами радуги.