Книга жизни
– Юный У, я тебя не виню. Ты молод и неопытен, но нельзя вести себя подобным образом. Зачем все это, а? – он презрительно прищелкнул языком. – Пойми, дела так не делаются, я не возьму твой подарок. Убери его!
Одной фразой он послал меня куда подальше. Я понимаю, мои вино и табак были не самого лучшего качества. Но на другие у меня просто не хватило денег. А люди очень разборчивы. К тому же, увы, у меня не было записки от руководства.
И я заплакал. Сердце сжалось. Я не знал, что сказать тете…
В течение нескольких последующих дней звонков стало больше. Меня беспокоили каждые три–пять дней. Женщина из семьи Баосян как‑то заплакала в трубку:
– Ой, сынок, знал бы ты, какие у меня проблемы!
– У всех проблемы, не переживайте, все устроится.
– Да как же! Комбайн твоего дяди сбил кого‑то в Лохэ, и его арестовала милиция. Этот комбайн покупали в складчину шесть семей, в том числе твоя четвертая, пятая, шестая тетя и семья Чуньчэн… Позвони в милицию и попроси, чтобы машину отдали.
– Тетя, это сложно…
– Разве ты не в провинциальном центре живешь? Тебе что, трудно сделать один звонок?
– Я, я, я…
Она стала ругать меня последними словами:
– Кретин, окаянный, негодяй! В гроб нас вогнать хочешь? Твой седьмой дядя был учителем гражданского права шестнадцать лет, а теперь его уволили… У нас никого нет! Только ты можешь помочь. Только у тебя есть связи в городе. Так что давай быстро звони в уездную управу. Иначе ты угробишь своего седьмого дядю. Он уже несколько дней не ел. Хочет покончить с собой, чтоб ты знал. И что тогда будем делать?..
Затем позвонила тетя из Хайлина.
– Ну что, узнаешь меня? Сделай одолжение, твой брат, похоже, связался с бандитами! Не ровен час, в тюрьму попадет. Присмотри за ним! Если он уедет из деревни, может, все обойдется. Найди ему какое‑нибудь занятие в городе. Тебе это ничего не будет стоить. Просто замолви за него словечко. Одно слово!
Сердце мое болело так, как если бы запекалось на огне. Не знаю, чем я был обязан многочисленной родне, и был ли обязан вообще. Что делать, что им говорить? «Почему я не губернатор[1]? – думал я. – Был бы губернатором, сделал бы для этих людей все возможное». Я действительно хотел им помочь (хотя понимал, что это называется коррупцией), но ничего не мог.
Двести двадцать седьмой звонок был из Отделения общественной безопасности округа Дунчэн. Я взял трубку и услышал мужской голос:
– Ваша фамилия У, верно?
– Да, – ответил я.
– Вы У Чжипэн?
– Да.
– Вам надо внести залог за одного человека.
– Какой залог?
– Не прикидывайтесь. Вы должны внести залог за сестру. Разве она вам ничего не сказала? Заплатите восемьсот юаней, чтобы мы отпустили ее. Деньги надо внести на счет нашего подразделения.
– А вы кто? У меня нет сестры, почему я должен давать восемьсот юаней?
– Понятно… – прозвучало в трубке. – А гражданку Цай Вэйсян знаете?
Я на мгновение заколебался.
– Да. Что с ней произошло?
– Что?! – возмутился голос на другом конце провода. – Она разбила ногой стеклянную дверь, понятно? Если вы не дадите залог, мы отправим ее на трудовое перевоспитание.
– Подождите, подождите, – засуетился я.– Можно ли уменьшить сумму залога?
– Здесь не рынок, чтоб торговаться. Мы не картошку продаем. Это штраф!
– Ладно, где находится ваше отделение?
– Вы еще спрашиваете, где оно находится? Где находится! – и трубку бросили.
О боже, в то время я получал всего семьдесят девять юаней в месяц, а раньше и того меньше – пятьдесят два. И тут – отдай одним махом восемьсот! Где мне их взять? Но… это дочь старого дяди. Я искал ее уже больше двух лет и никак не мог найти. Надо ей помочь.
Я сел на велосипед и поехал в Отделение общественной безопасности округа Дунчэн. Стоял гул, люди сновали туда‑сюда и норовили кинуться мне под колеса. Я был так зол, что хотел сбить всех этих людей! Хотел убить их! Те немногочисленные связи, которыми мне удалось обзавестись в городе, давно исчерпали себя, потому что все время приходилось просить об услугах, не предлагая ничего взамен. Я только и делал, что повсюду занимал деньги. Коллеги избегали меня, опасаясь, что опять попрошу взаймы. Но я не мог остановиться. И вынужден был снова и снова искать где‑то финансы.
Когда я прибыл в отделение, клерк, узнав, что я преподаватель, поклонился. А увидев мои метания, подсказал, куда пройти. Навстречу мне поднялся толстый милиционер.
– Вы У Чжипэн?
– Да, так точно.
– Принесли деньги?
Я кивнул.
– А разве она не твоя сестра? – уточнил милиционер.
– Дальняя родственница из деревни, – ответил я.
– Ну да, она деревенская. Кстати, – продолжил страж порядка, сделав несколько шагов, – ты должен знать, что эта девица – преступница. Я уже дважды ее арестовывал. Она неисправима. Если бы не беременность, сразу отправил бы ее в тюрьму.
Я удивленно посмотрел на него:
– Как, она… беременна?
Увидев Цай Вэйсян, я обомлел. Она была почти голой, люди не осмеливались смотреть на нее. Обнаженная грудь выглядывала из смелого выреза бежевой шелковой блузки, бежевые шорты облегали бедра, на ногах красовались красные тапочки. Волосы растрепались. Девушка сидела на корточках и походила на… проститутку. Хотя стояло лето, Вэйсян дрожала от холода (прошлой ночью лил дождь, и в хлипкой одежке наверняка было знобко): она скукожилась и пыталась согреться. Я с трудом узнал ее. А девушка угрюмо пробормотала:
– Зачем ты здесь?
[1] Губернатор в Китае – глава правительства провинции.
