Кредит доверия. Выбор между семьёй и влюблённостью
Уроки давно закончились. Большая часть старшеклассников разошлась по домам. Остались те, кто непременно хотел попасть на неформальную часть дня всех влюблённых, а тащиться в перерыве между уроками и дискотекой на пару часов домой не видел смысла.
Девчонки вошли в кабинет 11А. Андрей сидел отдельно от всех. Грустно смотрел куда‑то вглубь себя.
Громкий смех Катьки, которая начала кокетничать с красавчиком Сашкой Новацким, вернул Андрея в реальность. Он поднял глаза и заметил Арину.
Арина спокойно встретила его напряжённый взгляд. Видимо, не сумев в её глазах прочитать, Андрей отвёл взгляд и снова уставился в пол. Вид у него был несчастнейший. Арине стало жаль его. Она ощутила вдруг сильнейший укол стыда. Мало того, что парень влюблен без взаимности, так еще и из‑за её болтливости о нём будет сплетничать вся школа!
Арина поняла, что надо срочно что‑то делать. Она подошла к нему:
– Андрей, пойдём поговорим?
Тот быстро поднялся с парты, и они вместе вышли из класса.
Решительный шаг, который ничего не решил
Андрей чувствовал себя скверно. Вчера он потратил весь день на то, чтобы решиться. Решиться рассказать о своих чувствах Арине. И извёл пачку бумаги на то, чтобы написать письмо, выбирая из чего сделать валентинку.
Однако, этого оказалось недостаточно. Ему потребовалось невероятное мужество для того, чтобы, всё‑таки, положить записку в картонный ящик, украшенный разнокалиберными сердечками, вместо того, чтобы просто оставить её в своём кармане.
Больше он не мог находиться в неизвестности. Она ему нравилась. Даже больше, чем просто нравилась.
Когда он намеревался ей признаться, постоянно кто‑ то возникал рядом, а язык словно прилипал к гортани. После 3‑х неудачных порывов открыть Арине свои чувства, Андрей сдался, решив, что обязательно напишет ей письмо. Но не писал. Еще три месяца прошло.
В конце концов он сказал себе: «Может быть это и пошло, но, если ты не сделаешь признания в день влюблённых, ты просто трус». Вот и написал.
Андрей потратил на это весь вечер, подгоняя себя закончить дело, пока не вернулась сестра. Два разнополых подростка были вынуждены жить в одной комнате забытой богом двушки, затерянной среди таких же типовых квартирок в бараках Рабочего посёлка Перми. В другой комнате жила мама и насквозь пропитанный алкоголем отец.
Когда сестры не было дома, Андрей старался выходить из своей комнаты, как можно реже. Когда выходил, то маршрут был весьма простой – уборная, кухня или за дверь, на свободу. В комнату родителей он старался не заходить, чтобы не нарываться на скандал. У него давно чесались руки надавать отцу по морде за свинское отношение к матери. Но мама всегда бросалась отца защищать, и Андрей чувствовал в этой дурацкой ситуации полную растерянность. А когда‑то… когда‑то просторная гостиная, где жили родители, была любимым местом семейных посиделок. Где читались вслух сказки Пушкина и папа, тот прежний папа с еще человеческим лицом, смеясь, учил маленького Андрюшку играть в шахматы.
Бросив письмо в ящик «Любовной почты», Андрей, против ожидания не почувствовал, чтобы с его души «упал камень». Теперь все его нервы напряглись от мучительных вопросов: «Получит ли она записку? Что скажет?»
Минуты ползли медленно, словно заторможенные осенним холодом мухи. Андрей не мог слушать учителей. Не реагировал на вопросы одноклассников. Он весь ушёл вглубь своих переживаний, словно спрятался в кокон.
Внутри кокона сидело живое существо, состоящее из комка нервов, которое могло реагировать только на одно обстоятельство – Она.
Учебный день закончился, а Она так и не появилось. Андрей уныло собирал рюкзак, сидя в полупустом классе. Он никак не мог решить, что делать – тащиться домой или ждать по последнего? Впереди была дискотека, которая, вряд ли, сулила ему что‑то хорошее.
Откуда было Андрею знать, что он положил записку самым первым. Пока до его отчаянного признания добрались «почтальоны любви», оно было засыпано другими валентинками. И так случалось несколько раз за день. Почтальоны вынимали верхний слой записок, а пока они занимались доставкой, ящик снова наполнялся.
Поэтому, по странному стечению обстоятельств, его записка была доставлена последней.
Он уже решил уходить, как заметил Её. Арина стояла посреди класса. Её лицо ничего не выражало. Андрей опустил голову и поискал глазами рюкзак: «Значит, пойдём домой». Как вдруг услышал близко‑близко её голос: – Пойдём поговорим…
Андрей встал и вышел вслед за Ариной в коридор. Он был благодарен девушке, что она не начала разговор на публике.
– Слушай, я прочитала твою записку, – сказала она чуть хрипловатым голосом, – если хочешь, проводи меня сегодня после дискотеки домой.
Кажется, это было что‑то похожее на положительный ответ? Только всё же было непонятно, что она чувствует. В глаза Арина смотреть избегала. Было заметно, что ей неловко от всей этой ситуации. И самое странное, после этих слов она быстро ушла. И Андрей не успел ей сказать, что терпеть не может дискотек. И может, им лучше просто вдвоем погулять…
Андрей с ужасом осознал, что записка ничего не решила. Он хотел прояснить, как Арина к нему относится, но спросить не решился. А сама они ничего не сказала. И не показала. Вот если бы она встала рядом и коснулась плечом или протянула бы руку, тогда можно было бы еще что‑то понять. А так…
Он почувствовал усталость и опустошение. Словно он весь месяц готовился к ответственным соревнованиям, а придя на стадион, узнал, что их отменили.
«Ты дурак? – спросил он себя, – вечером ты можешь проводить её домой! Это же классно».
«Разве? – ответило его „скептическое я“, – что это даёт? Она ведёт себя очень холодно и отстранённо. А мне теперь торчать на этой дурацкой дискотеке».
Чтобы спастись от мучительных размышлений Андрей прошёл в темный зал, где уже играла музыка. И сел на подоконник. Там он и собирался дожидаться Её. Уйти теперь было бы странно. Найти повод продолжить разговор он не мог. Танцевать не умел и не любил. Особенно он ненавидел медляки. Раньше он пытался приглашать девчонок, но после нескольких отказов (ему говорили: «Я не танцую» даже самые некрасивые), он решил, что хватит унижаться.
Даже подойти к Арине и пригласить её на танец он не решился. Она вела себя прохладно при том разговоре, что он не был уверен в том, что не получит отказа.
2004 год
