Летиция, или На осколках памяти
– Хима, я, конечно, виновата, но как ты смогла их приютить? Ведь не одна же она была, а с любовником! А ей еще и восемнадцать не исполнилось.
Ксения даже покраснела от негодования.
– Это ты сама с ней разбирайся. Я никого не сводила. Дочь ключи дала, когда я была в отъезде. Вернулась на два дня раньше, а они спят на мой кровати. Что, надо было устроить скандал и выгнать ребят темной ночью на улицу? Это твое воспитание, твои ошибки, Ксения. Себя и вини!
Ксения опустила голову:
– Я к тебе не за этим. Лидка в больнице с воспалением легких. Того гляди, помрет. Лекарство надо срочно достать. Сейчас я…
Ксения стала копаться в кармане пальто. Затем достала и протянула Химе рецепт. Та взяла и, прочитав латынь, сказала:
– Я не в аптеке, а в продовольственном работаю, Ксения.
Из глаз матери Лиды прорвался поток слез, которым она только сейчас позволила пролиться. Ксения, обхватив голову руками, зарыдала. Хима провела ее на кухню, усадила на стул, налила из крана холодной воды и поставила стакан с водой на стол рядом с Ксенией. Затем открыла дверцы буфета, достала бутылку и плесканув в хрустальную рюмку коньяк, протянула его Ксении с шоколадной конфетой Трюфель в качестве закуски. Ксения послушно опрокинула в себя коньяк, а от конфеты отказалась.
– Может врачу… того, взятку дать? – неуверенно произнесла она, глядя на хозяйку.
– Кто врач?
– Уфимцев Михаил Егорыч. – ответила Ксения
– Не… он не возьмет. Я знаю его. Сколько раз сама пыталась отблагодарить – ни в какую. От меня не принял, а от тебя тем более. Значит и в самом деле лекарства нет.
– Что делать, прямо не знаю. Ведь помрет девка! – Ксения опять чуть не разрыдалась по новой перед директоршей.
– Подожди, я сейчас попробую.
Хима направилась к домашнему телефону, висящему на стене просторной прихожей. Набрала номер и по разговору Ксения поняла, что она звонит в ночную дежурную аптеку. Положив трубку после короткого разговора, Хима вернулась в кухню с листком бумаги, на котором был номер заказа и адрес. Объяснив неграмотной Ксении, как добраться до дежурной аптеки в центре города, директорша поинтересовалась:
– Деньги есть? На, вот возьми на всякий случай. Курицу и яиц столько принесла, возьми. – и она сунула в руки Ксении сторублевку.
– Ты что, ты что! Я же от чистого сердца! – замахала руками мать Лиды.
– И я от чистого. Дочери купи что‑нибудь: икры черной, масла, фруктов. – Хима ссыпала в пакет конфеты из вазочки и протянула его в руки растерявшейся Ксении. Затем проводила ее до дверей, выключила свет в прихожей и пошла спать.
Ксении повезло: быстро подошел трамвай и довез ее в центр города почти к самой аптеке. Купив лекарство, мать решила не медлить и не дожидаться утра, а прямиком из аптеки поехала в больницу, где, позвонив в дверь приемного покоя, разбудила дремавшую дежурную:
– Отдайте доктору Михаилу Егоровичу для Лиды Макаровой. Лекарство. Срочно. – и сунула коробку с ампулами медичке в руки.
– Не волнуйсь, передам! – пробурчала заспанная дежурная и закрыла дверь приемного покоя, оставив Ксению на улице.
Домой она вернулась поздней ночью и обессиленно упав на кровать, глянула на часы:
– Сегодня в шесть утра мне быть на работе, а время уже час ночи. – успела подумать мать, прежде чем окончательно провалиться в сон.
Глава 16 Сестры и брат
Утром, придя на работу в заводской гараж, Валя набрала номер Димы. Трубку быстро взял дежурный. Ослабевшим от волнения голосом, Валентина позвала к телефону Дмитрия Ильина. Дежурный попросил подождать, затем, взяв трубку, сказал:
– Ильин в командировке.
– А когда он вернется? – с замиранием сердца спросила Валя.
– Точно не известно. Но не раньше, чем через месяц. – ответил дежурный и положил трубку.
Валя какое‑то время неподвижно сидела около аппарата, затем набрала номер справочной больницы. Долгие протяжные гудки и долгое ожидание. Наконец, сняли трубку. Валентина спросила о состоянии сестры Лиды Макаровой. Покопавшись в списках со сводками о состоянии здоровья больных, дежурная медсестра ответила:
– Сегодня у Макаровой Лидии температура в восемь утра 36,7 – нормальная. – и положила трубку.
Валя потерла рукой, вспотевший от волнения лоб и пошла на свое рабочее место – закуток диспетчера в конце гаража. Впервые она успокоилась, узнав, что с сестрой все в порядке: – После работы съезжу в больницу, отвезу антоновку из деревни от тетки, пол помою в коридоре и палате. Да, волосы надо Лидке обязательно расчесать, а то вши еще заведутся. –
Окончательно успокоившись за сестру, она принялась за работу: выписывать путевые листы на поездки и отправлять в рейс заводской транспорт согласно нарядам. Так, незаметно и рабочий день подошел к концу. Когда стрелки на больших заводских часах приблизились к 16:30, Валя собралась, не заходя домой, поехать с работы в больницу. Она взяла яблоко, чтобы съесть его по дороге и уже направилась к выключателю погасить свет, вдруг заметила на краю стола рядом с окошком, через которое она выдает водителям путевки на поездки, шоколадку. Было ясно, что шоколадка предназначается именно ей, так как в конторке она сидит одна. Значит кто‑то из водителей незаметно положил ее, когда она выписывала документы. Но кто? Валя терялась в догадках. Она сегодня выдала около тридцати путевок. Наконец раздался заводской гудок, означавший, что смена закончена. Валя положила шоколад в сумочку и погасила свет в конторке.
Уже в больнице, войдя к сестре и еще пятерым соседям по палате, Валентина заметила, как у средней, так она иногда называла Лиду, слегка порозовели щеки, пропал лихорадочный блеск в глазах. Раздав каждому из лежащих пациентов по большой антоновке, остальные яблоки Валя положила в тумбочку сестры, затем спросила:
– Как ты?
– Уже лучше, температуры нет. Уколы мне делают по пять раз в день и даже ночью колют.
В это время в палату зашла медсестра с коробкой шприцов. Она откинула край одеяла и воткнула иглу с лекарством в Лидкину маленькую, почти детскую попку. Запахло спиртом от ватки. Валя опомнилась:
– Ты лежи, я сейчас пол помою и приду волосы тебе расчесать.
Под одобрительным взглядом медсестры Валя вышла и вскоре вернулась с ведром воды и шваброй. Она помыла пол в палате, затем в коридоре и хорошенько вымыв руки в туалете вернулась к сестре:
