Лис, или Не сотвори себе кумира
– До свидания!
Игорь вышел в коридор, немного отошел от двери и позвонил Гере.
Спустя двадцать минут парни сидели в столовой, и Игорь пересказывал разговор с Кирой.
– Ну правда же, я – гений, Арбат?!
Герка качал головой и удивлялся, как друг додумался до этой статьи. И теперь, как всё‑таки здравомыслящий человек, спрашивал, когда Игорь собирается ее писать. На носу сессия. На что тот только счастливо отмахивался и говорил, что это не проблема.
Перед глазами у парня стояла залитая солнцем лестница, улыбка Киры и её идеально сидевшее платье. Он запомнил эту картину на долгие годы.
Глава 4.
Статья
Солнце палило нещадно. Герка с Аней (его девушкой) поехали отдыхать на речку. Они звали с собой и Игоря. Но он, подписав себе приговор и заперевшись дома, писал статью.
В квартире стояла невыносимая духота. Мор. Ни одна мысль в голову ни шла. Парень то и дело ходил в душ и стоял под холодными струями, пытаясь освежиться. За весь день он не вымучил ни строчки, сколько ни принимался. А завтра нужно было нести материал Кире.
Лис ругал себя на все лады… Вот как показать Лариной несколько строк? Извините, мол, на меня напал ступор, и я не смог написать эту чертову несуществующую статью?!
Игорь лег на диван и закрыл лицо тетрадью. Именно в таком положении его и застала мама, когда заглянула в комнату. Покачав головой и улыбнувшись, она положила тетрадь на стол и вышла.
Разбудил Лиса резкий звонок. Он подскочил и схватил телефон. Незнакомый номер.
– Алло! – сонно пробормотал Игорь.
– Добрый вечер! Это Кира Андреевна тебя беспокоит. Не разбудила?
Сон сняло как рукой, и он заикающимся от неожиданности голосом ответил: «Нет!»
– Я вот что подумала. Завтра заходи ко мне перед первой парой. Я приеду рано. Обсудим твою статью.
– Да, конечно, приеду!
– Ну вот и договорились. Спокойной ночи. – Кира отключилась.
Парень взглянул на часы: 21:35. Какая уж тут спокойная ночь! Не статья, а ноль от бублика… По спине поползли липкие капли пота. Позориться завтра перед преподавательницей не хотелось совершенно. У него даже не хватило времени обдумать, откуда та узнала телефон. Соскочив с кровати, он сел за стол и постарался сосредоточиться.
Первые строки всегда были для него самыми сложными… В любом тексте, за который бы Игорь ни брался. Они как будто являли собой своеобразный песчаный берег, полосу, по которой можно легко и безболезненно погрузиться в воду с головой. Иногда эта полоса оказывалась илистой и тягучей. Зыбкой. И текст выходил ровно такой же. Сырой. Не цепляющий. Иногда, наоборот, слишком уж острый и рваный. После которого вся остальная глава казалась сплошь сухой и безжизненной.
Сегодня начало оказалось для него особенно неподъемным. Зная, что её глаза первыми увидят эти строки, а губы прошепчут их, юноша цепенел. Слишком велик риск не понравиться. Оказаться пресным или, что еще хуже, вычурным. Сделав тяжелый вдох, Лис всё же написал первые фразы:
«Я солдат. Невидимой войны, за которую не дают медалей и орденов».
После этого стало немного легче, и слова пошли стройнее…
«Отдавайте ваши приказы! Стрелять? Или стреляться? Столько лет мы с вами ведём эту безутешную войну, имя которой «Любовь»! Что принесу я с поля боя, если выживу? Стопку писем… Пару исписанных стихами тетрадей… Да заплечный рюкзак. Это невыносимо. Я каждый день на передовой. Мне уже не страшно и не больно. Линия фронта проходит аккурат по моему сердцу. Я не видел вас два года. Я получаю редкие весточки и успеваю выучить их наизусть до следующих.
Я прошу вас, закончите её! Я прошу вас, потому как всё же верю в ваше неравнодушие…
Война прошла по моей душе не кирзовыми сапогами, но острыми тоненькими каблучками… Любовь не прошелестела по моему сердцу милыми розовыми лепестками, но проскребла по нему колючими шипами.
Бог справедлив и всемогущ. Уповаю на него, потому как нет для человека худшего наказания, чем не быть хозяином своему сердцу.
Все ваши письма впредь обязуюсь не читая рвать! И не писать вам более. Никогда.
Говорят, снаряд не попадает дважды в одно и то же место… Тогда как же ваше равнодушие целится каждый день так метко?»
Лис облизнул пересохшие от волнения губы. Невыносимо хотелось пить. Но за стаканом он не пошел. Побоялся растерять невидимые глазу, но ощутимые внутри частички вдохновения. Поэтому продолжал…
«Это могли быть строки Владимира Маяковского, которые он посвятил бы единственной любви всей своей жизни – Лилии Юрьевне Брик. Это могли быть строки каждого мужчины, в сердце которого есть место только для одной женщины. Любовь не всегда предполагает лирику. Чаще всего, даже наоборот. Но лирика всегда предполагает любовь…»
Часы показывали 04:48, когда Игорь поставил последнюю точку и закрыл тетрадь. Еще час ему понадобился, чтобы набрать написанное на компьютере и распечатать. Около шести утра все было готово.
Парень почувствовал облегчение и удовлетворение. Откинувшись на стуле, он закрыл глаза. Спать уже не хотелось, да и свободного времени оставалось полчаса.
Он негромко включил радио. Из динамиков доносились знакомые слова Валерия Ободзинского:
Эти глаза напротив – калейдоскоп огней.
Эти глаза напротив ярче и все теплей.
Эти глаза напротив чайного цвета.
Эти глаза напротив – что это, что это?
Пусть я впадаю, пусть
В сентиментальность и грусть.
Воли моей супротив эти глаза напротив.
Вот и свела судьба, вот и свела судьба,
Вот и свела судьба нас.
Только не подведи, только не подведи,
Только не отведи глаз.
Эти глаза напротив, пусть пробегут года.
