Лука Витиелло

Отдышавшись, я осмотрел окружающий хаос. Чезаре подпирал стену, вид у него был немного пришибленный. Из пореза на шее у него сочилась кровь, а у ног лежало чьё‑то мертвое тело. Рядом тяжело дышал Ромеро в одних боксерах и с пистолетом наперевес. Две шлюхи были мертвы, остальные ревели и смотрели на меня так, будто я сам дьявол.

Я прошёл мимо них и подошёл к Ромеро с Чезаре. У Ромеро хлестала кровь из ранения в плече. Маттео неловко поднялся на ноги. Его широко распахнутые глаза лихорадочно блестели. Это был трепет убийства, уж я‑то знаю.

– Ты раздавил его гребаное горло голыми руками!

– Отец не обрадуется, – буркнул я и перевёл взгляд на свои руки. На моем счету много убийств, но это совсем другое. Это более личное, ощущения чертовски интересные. Чувствовать, как жизнь покидает его, как под ладонями ломаются его кости… Блядь, мне это понравилось!

Чезаре всмотрелся в мое лицо.

– Ты в порядке?

Я поморщился. Неужели он думает, что меня волнует раздавленное горло моего кузена?

– Позвони моему отцу.

Я повернулся к Ромеро.

– Ты как?

Он пожал плечами.

– Жить буду. Пуля прошла навылет. Один из приятелей Джуниора прибежал за пушкой одновременно со мной.

Я кивнул, но перед глазами у меня так и стояла картина того, как кузен умирает. Пробежавшись взглядом по оставшимися невредимыми шлюхам, я задумался, не причастен ли кто‑либо из них к этому нападению.

– Блядь, поверить не могу, что наш кузен пытался нас убить!

– Откуда у тебя нож?

– Ты же знаешь, я без него никуда, – оскалился Маттео.

– Я больше никогда не оставлю свою пушку.

Ромеро подошёл ближе, его потряхивало.

– Как думаешь, твой дядя Готтардо и второй кузен замешаны в этом?

– Возможно. – Я сомневался, что Джуниор в одиночку придумал такой план. Вполне в духе Готтардо: вместо того, чтобы рисковать собственной никчемной жизнью, он использовал одного из своих сыновей. Трус.

– К чему было так рисковать? Даже если бы ему удалось нас убить, все равно остается твой отец, и он этого так не оставит, – задумчиво произнёс Маттео.

– Нет, – процедил я сквозь зубы. Если бы мы с Маттео были достаточно тупы, чтобы Джуниор нас убил, отец посчитал бы нас слабым звеном и позволил бы Нине забеременеть, и тогда у него был бы новый наследник. Конец истории.

Маттео поморщился, потому что это было правдой. И мы оба это знали.

– Мне нужно как следует выпить! – крикнул я одной из шлюх. Она опрометью бросилась к бару и принесла наполненный виски стакан. Я пристально посмотрел на неё, отпивая глоток, и она, не выдержав, опустила глаза. – Ты знала?

Она помотала головой и ответила:

– Нет. Нам сказали, что это вечеринка по случаю дня рождения. Мы должны были танцевать. Только и всего.

Со стаканом в руке я устроился в ближайшем кресле. Рядом в луже крови лежала шлюха, которой Джуниор перерезал горло. Маттео, Чезаре и Ромеро уселись напротив, ждать отца и его людей. Больше заняться было нечем. Мы убили Джуниора и его приятелей, так что допросить их не могли, а сам Готтардо вместе с Анджело сейчас были в Вашингтоне. Я поймал на себе взгляды Ромеро и Чезаре – уважение вперемежку с шоком.

– Блядь, не так я собирался провести этот денёк.

Где‑то через час появился отец со своим консильери Бардони и несколькими солдатами. Едва взглянув в нашу сторону, он сразу же подошёл к телу кузена.

– Ты ему горло раздавил? – спросил отец, осматривая то, что осталось от Готтардо‑младшего. В его голосе я уловил нотки гордости. Его ебучее одобрение мне без надобности.

Я кивнул.

– Оружия у меня не было, я считал, что нахожусь среди семьи, а не среди чертовых предателей. Он захлебнулся своей предательской кровью.

– Как будто тисками сработал, – прокомментировал Маттео.

– Лука‑Тиски, – как‑то странно улыбаясь, повторил отец.

 

То был охуенно долгий день, охуенно долгая неделя, одна за другой проверка на прочность. Я едва сдерживал желание замочить всех своих дядей.

– Меня достало, что они обращаются со мной как с гребаным малышом! – пожаловался я Маттео по пути в «Сферу».

Маттео ухмыльнулся и провёл рукой по волосам, если мне не изменяла память, уже в сотый раз. Однажды я его вырублю и сбрею на хрен его волосы, чтобы прекратить это бесконечное бесящее прихорашивание.

– Лука, тебе семнадцать. Пока ещё ты не мужчина. – Он так до противного точно передразнил голос дяди Готтардо, включая гнусавость, что мне захотелось вырвать связки из его горла.

Я видел страх в глазах дяди – после того, как раздавил горло Джуниору, тот же самый страх я замечал у многих смотревших на меня. Готтардо мог болтать эту чушь только потому, что считал – как мой дядя, он находится в безопасности. Я не понимал, как мог отец поверить ему и Анджело… А может, он и не поверил и упивался их унижением. Ведь с того дня отец усилил охрану, понимая, что среди нас остались предатели.

– Я мужчина больше, чем все они вместе взятые. Я убил больше людей, перетрахал больше женщин, и яйца у меня больше!

– Осторожнее с эго, – сказал, ухмыляясь, Маттео.

– У тебя прыщ на лбу, – проворчал я.

Конечно, я соврал, но принимая во внимание самовлюбленность Маттео, это был единственный способ отплатить ему за то, каким невыносимым мудаком он был все это время.

Как и ожидалось, Маттео тут же принялся ощупывать кожу на лбу в поисках обидного изъяна, затем прищурился и опустил руку. Я ухмыльнулся и закатил глаза. Мы подошли к вышибале, стоявшему у входа в «Сферу». Он коротко кивнул нам в знак приветствия и отступил, пропуская внутрь. В этот момент один из парней в начале длинной очереди крикнул:

– Эй! Мы вообще‑то тут первые стояли! И этот пацан ещё не дорос по клубам ходить!

Мы с Маттео обернулись посмотреть на этого идиота. Конечно, он был прав в отношении Маттео – в пятнадцать лет ему нельзя находиться в таком ночном клубе, впрочем, как и мне. Из‑за высокого роста все считали, что я старше своих лет.