Любовь и революция
– Смотри, начинается рассвет.
Задумавшись, он не заметил, как Алина вернулась в комнату и теперь стояла возле незанавешенного окна и смотрела через стекло в серые предутренние сумерки. В полумраке белели её обнажённые сильные ноги. Дик приблизился и осторожно обнял подругу со спины. С высоты десятого этажа в отдалении просматривалось пустынное шоссе в блёклом свете дорожных фонарей, за ним – тонущие в дымке типовые коробки домов до горизонта, подсвеченного холодным багровым заревом. Тревожные краски.
– Не успел сказать: ребята с работы на майские зовут на байдарках на Мсту. Идём?
– Идём.
Сквозь ткань ковбойки Дик вновь ощутил ладонями её твёрдые соски. Алина откинула голову назад, касаясь затылком его плеча, и негромко проговорила:
– Ты, кажется, ещё не насытился.
– Ты, кажется, тоже…
…Потом она уснула, уютно укутавшись в одеяло, и счастливо улыбалась во сне.
Разгоралось утро, и в нём растворялся, исчезая, тёплый свет кухонного бра. Дик работал. За стремительным пунктиром рождающихся строк вставали укутанные тёплым сырым туманом и поросшие джунглями горы…
Часть первая
Горы Колумбии
Глава первая
1
– До рассвета меньше часа. Пойду, сменю Хосе, всё равно не сплю.
Каталина затянулась ещё раз и бросила окурок в огонь. Проворно поднялась с поваленного ствола, подхватив «эмку» за ремень, и привычным движением повесила её на плечо. Мариана оторвала взгляд от костерка, разложенного в яме. Снова подступила со всех сторон темнота экваториальной ночи.
– Сейчас пришлю его к тебе, – продолжала Каталина, с хрустом потягиваясь гибким и сильным, тренированным в походах телом. Застегнула плащ‑накидку. Поправила фонарь под козырьком армейского кепи. Добавила: – Опять дождь начинается.
Со стороны реки раздался короткий приглушённый свист. Быстрый поворот головы – в неровном свете костерка сверкнула серьга из мельхиора.
– Он зовёт.
– Тихо! Слушай… – Каталина застыла на месте.
Первые секунды Мариана различала только тихое шуршание бисеринок дождя в листве и по растянутому над головой тенту. Затем до её слуха стал доноситься едва уловимый гул мотора. Она вскинула встревоженный взгляд на старшую звена, моментально вскочила на ноги и через несколько секунд уже стремительно шагала вслед за Каталиной по утоптанной тропе через заросли. Свет двух налобных фонарей прыгал по замшелым стволам, густому подлеску, плотному листовому опаду по краям тропы.
Метров через двадцать лес расступался, и фонари были погашены. Тропа вывела к высокому, обрывистому берегу реки. Сквозь клочковатые разрывы в облаках лился призрачный лунный свет, оттеняя контуры леса на противоположном берегу. Река внизу зеленовато отсвечивала.
Из зарослей левее тропы бесшумно возникла по‑кошачьи гибкая фигура Хосе. Приблизилась. С минуту все трое молча вслушивались в ночь. Звучание моторов то затихало, – должно быть, теряясь в ущельях и межгорных распадках, – то нарастало вновь, постепенно становясь всё отчётливее.
– Не меньше трёх лодок, – наконец уверенно произнёс Хосе, поправляя автоматный ремень под плащ‑накидкой. Матовый отблеск луны скользнул по длинному стволу «эмки». Мариана ощутила льдистое покалывание вдоль позвоночника и спросила очень тихо:
– Паракос?[1]
– Похоже, – отозвалась Каталина. – И ведёт их кто‑то, кто хорошо знает здешний фарватер.
О возможном проникновении парамилитарных банд в этот район страны команданте Альфредо сказал позавчера на утреннем построении. Перейдя на новое место, было решено выставить этот пост – над рекой, в полутора километрах от лагеря в сельве. Оказалось, не зря.
– Ветер со стороны гор, – заметил Хосе. – В лагере не услышат.
Будто стряхнув оцепенение, Каталина достала из нагрудного кармана под плащ‑накидкой рацию, подняла на уровень щеки и, надавив клавишу, негромко проговорила:
– «Ла‑Пас», ответьте «Колибри».
Секунды падали в безмолвии, только мелкие капли дождя продолжали слабо постукивать по капюшону плащ‑накидки. Затем эфир ожил, разомкнув тишину негромким потрескиванием. Глухо прозвучал голос дежурного:
– «Колибри», я «Ла‑Пас». Перехожу на приём.
– К нам гости. Не меньше трёх моторов. Как поняли? Приём.
Снова пауза, совсем короткая. И ответ:
– Вас понял, выходим встречать. Конец связи.
Каталина убрала рацию. Закурила, пряча огонёк в ладони.
– Луис поднимает лагерь по тревоге.
С заходом луны перед рассветом уплотнилась дождливая темнота, она поглотила очертания кустарника на краю обрыва и затаившиеся в двух шагах фигуры товарищей. Теперь их присутствие выдавал только изредка слышимый шелест плащ‑накидок, да несколько слов, обронённых приглушёнными голосами. Бесконечные минуты сочились в томительном напряжённом ожидании дождевыми каплями, неторопливо сбегающими вдоль мокрых ветвей…
Когда гул приближающихся моторов внезапно переменился, будто на пути звука сняли последнюю завесу, и повторился эхом от противоположного берега, Мариана поняла, что лодки миновали ближний поворот русла. Вскоре показались их длинные нечёткие силуэты, обозначенные отражённым в воде бледным светом фонарей. Они появлялись в поле зрения один за одним, упорно продвигаясь навстречу быстрому течению.
[1] Парáкос – кличка, которой во время гражданской войны в Колумбии леворадикальные повстанцы называли военизированные отряды ультраправых (парамилитарес).
