Любовь в Екатеринбурге

Через несколько минут Люба уже ехала в другой город, где её никто не ждал. Февральский день заканчивался в пять часов, и в шестом часу небо прикрывалось тёмной шторой. Люба включила плеер и лениво смотрела на скрывающееся солнце. Чей‑то ребёнок пытался оттереть стёкла автобуса пальцами и дыханием, но вода снова замерзала на окне и превращалась в снежные узоры, загоравшиеся на фоне встречных фар. Одна, другая, они как фотовспышки мелькали, а потом сменялись красными фарами обгоняющих машин.

Автобус замедлил движение, и водитель объявил, что наступили десять минут остановки. Половина пассажиров выбежала на улицу, чтобы размять затёкшие ноги и сходить в бесплатный уличный туалет. Этот туалет значился проклятым местом, от которого разило смердящим запахом на несколько метров: на улице огородили пространство проржавевшими дверями, за каждой из которых вырыли огромные дыры. И если шёл дождь или щипал мороз, то приходилось терпеть до конца пути. Но самым страшным, что можно только себе представить – это упасть в ту адскую дыру, выкопанную слишком широко для размеров человеческого тела. «Кто придумал этот дорожный ад?» – кричали выходящие из туалета люди. Часть оставшихся в автобусе пассажиров ругалась, что незачем здесь останавливаться, быстрей бы уже приехать. Через пятнадцать минут один за другим пассажиры вернулись. Водитель крикнул: «Посмотрите, Ваши попутчики рядом?». Все промолчали в знак согласия. «Ну, кто остался, пешком дойдёт» – пошутил водитель и завёл мотор. Автобус наполнился дорожными запахами: бензина, прокуренной сигареты, недопитым кофе из пластикового стакана, а ещё мороза, разбавленного теплотой включённого радиатора. Ещё не согревшиеся пассажиры не решались снять тёплые куртки, на переднем сидении выглядывали детские головки, которые явно ожидали увидеть самую большую в области ёлку.

Любовь глядела через стеклянное окно на тёмный пейзаж. Тёмно‑синее небо, чёрный лес, замерший как стена вдоль дороги, белый снег, искривший под ярким светом фар мелькающих машин. Связь не ловит, телефоны пассажиров спрятаны в сумках, лишь подъезжая к какому‑то населённому пункту или автозаправке, мобильная сеть восстанавливалась. Ночь, глухомань, попробуй застрять на дороге… «Не дай Бог, очутиться одной в этом диком лесу: жгучий мороз, ни души… Даже медведи уснули, одни волки воют». Как пугала её далёкая гора – такая чёрная, словно лестница в неизвестность. Проехав пару километров, наступила череда каменных природных стен, на которых мелькали надписи, выведенные белой краской: «Женя любит Зину», «Люблю тебя, Вовка», «Таня и Максим навсегда», одна пестрила ярко‑голубым цветом: «Люба +…». Не в силах что‑либо разглядеть дальше через покрывшиеся льдом окна, девушка закрыла глаза, усилив звук плеера. Обёрнутый вокруг шеи шарф, согревал девушку, напоминая об уютном доме.

Через час вновь загорелась лампа в автобусе, однако, на автовокзале царила мгла как после пожара. Дальние огни подсказывали, где выход. Люба еле тащила багаж, переминаясь по хрустящей снежной дороге. Сколько магазинов пестрили вывесками, и нескончаемое число разноплановых людей с европейскими и азиатскими глазами спешили из одного конца в другой! Руки заболели из‑за тяжёлой сумки, как же хотелось бросить всё и вернуться назад. Открытые двери кафе манили прохожих сдобным ароматом, за ним последовала аптека, в которой ждали таблетки от головной боли, а потом книжный магазин, закрывший до утра бумажные сокровища. Чтобы пройти к нужной остановке, оставалось преодолеть подземный переход, превратившийся в узкое пространство от скопления людей и киосков. На остановке Люба старательно разглядывала номера автобусов, трамваев, однако, нужный номер не засветился. Рассеянный взгляд упал на чёрную иномарку, остановившуюся напротив неё.

– Красавица, тебя подвезти? – мужчина предложил помощь. Но девушка засомневалась в положительном ответе, представляя крупную сумму, которую он запросит. – Тебе куда? Так это рядом, бесплатно довезу.

Не дожидаясь кивка, он вышел из машины и помог закинуть клетчатую багажную сумку на заднее сиденье. Рассеянная путница прыгнула в салон машины, где играла музыка. По пути водитель рассказывал о себе, что он удачный предприниматель, трудолюбивый мужчина, не пьёт, любит детей и прочие слова хвалебной песни идеального любовника. Довезя до адреса, он попросил оставить ему номер телефона. Прозвучавшие комплименты в адрес её красивых глаз и волос, похожих на нескончаемый водопад, были последним рывком, надеждой услышать заветные цифры. Любе, конечно, нравились мужские слова, и она хотела оставить номер телефона, но когда водитель протянул руку, на безымянном пальце засветилось обручальное кольцо. Мужчина понял свою ошибку, помешкал со словами и продолжил историю.

– На самом деле у меня с женой сложные отношения… Мы встретимся, и я тебе всё расскажу.

Люба вылезла из машины, а он как настоящий джентльмен поднял сумку и поставил перед её коленями.

– Может, историю, которую ты сочиняешь на ходу, расскажешь своей жене, а то она ведь об этом не знает, – вдруг твёрдо без желания слышать ответ продиктовала Люба.

Он махнул рукой и мигом сел в машину. После его отъезда Люба тут же сказала себе: «Как же я сразу не догадалась? Я его лица толком не разглядела, а он мне про мою красоту твердил в кромешной тьме. Измученное замёрзшее лицо, взъерошенный хвост, торчащий из ослабевшей резинки. Всё, приехала».

 

Глава 4

 

Время бежит быстрее, чем старше становишься. Три года пролетело как порыв летнего ветра. За этот период Люба успела окончить курсы бухучета и устроиться на работу в банк простым кассиром. Поначалу местом временного жительства была квартира сварливой женщины, которая успевала повышать стоимость арендной платы каждые три месяца. Через полгода Люба по объявлению нашла недорогое съёмное жилье в Вокзальном районе Екатеринбурга. Договорившись о встрече с хозяйкой, она прибыла на место, где ей предстояло жить в ближайшие годы. Привокзальную площадь заполоняли цыганки с маленькими детками и выпрашивали подаяние. Люба запомнила одного из них лет семи, ютившегося на голом асфальте. На улице царил такой холод, что даже Люба замёрзла, а уж он, в тонкой курточке… Подросшие цыганята лет 12, набравшись опыта, сами бегали по улице и жалобно протягивали ладони. Среди попрошаек находились также и русские: один старик с неопрятной бородой на инвалидной коляске молча подставлял кепку проходящим людям, а на другой стороне переминалась с ноги на ногу женщина с пропитым опухшим лицом и вторила: «Дайте на хлеб, Бог всё видит!». У кого‑то из прохожих сжималось сердце от сострадания, и он кидал 50 рублевую купюру в морщинистые руки просящей женщины, а она вслед крестила его и говорила: «Спасибо, милок, да хранит тебя Господь». Недовольным прохожим, говорящим ей поучительные фразы, она злобно кричала в спину: «Да чтоб тебя черти в болоте заели, нашёлся тут, умник!».

Возле вокзала по длинному периметру расположились торговые точки. На углу одноэтажного здания особо выделялся мужчина с чёрной бородой в чёрной кожаной куртке и чёрных очках. Он вертел языком жвачку и нерусским говором что‑то мямлил похожее на: «Тэлэфон, золото, нэдорого», и снова «тэлэфон, золото, нэдорого»… Навстречу ему с автовокзала шла женщина с сыном, прибывшая из дальнего областного посёлка на шатающейся газели. Первоклассник внимательно разглядывал, как этот мужчина ловко вертел в пальцах сотовый телефон словно жонглёр. Подойдя совсем близко, мальчик замер. Нелегальный скупщик золота и телефонов надул огромный пузырь, который лопнул с резким хлопком, отчего мальчик подпрыгнул. Завороженный ловкими перемещениями старого телефона между пальцев, мальчик открыл рот:

– Мама, я тоже так хочу.