Мэриан: Начало
Мэриан поворачивает голову влево и встречается взглядом с Грейс, чуть возвышающейся над ней из‑за небольшого роста Мэриан.
– Кровавая Мэри! Кровавая Мэри! – скандирует толпа и затыкается только когда в толпе слышен голос учительницы.
Все расходятся по классам, а Мэриан стоит как оплёванная в дверях школы, уже желая психануть и не учиться сегодня, провалять дурака где‑нибудь, а потом прийти на скамейку к школе, и, как ни в чём не бывало, на машине отца поехать обратно домой, никому не рассказывая о том, что прогуляла уроки.
Скоро Рождество, и в то время как все девочки, да и вообще все люди вокруг поздравляют друг друга с наступающим, у Мэриан совсем нет праздничного настроения. Как и у её семьи, впрочем. Но Мишель вырезает снежинки из салфеток и делает рождественскую гирлянду, мама ищет рецепты праздничных блюд, чтобы удивить мужа и дочерей, а папа раздаёт выходные своим работникам. А Мэриан ничего из этого не делает, да и в целом не делает чего‑то праздничного. Рождество для неё теперь почти не имеет значения, и ей тяжело видеть, как люди суетятся в преддверии праздника, как закупают подарки и украшают дома. Зато она точно знает, какое желание загадает.
Дни, словно песок, утекают сквозь пальцы, и Мэриан едва отличает их друг от друга; все кажутся настолько одинаковыми, что складывается ощущение, будто она попала в день сурка, всё никак не желающий заканчиваться. Только сны ночью разные, но одинаково ужасные.
Ежедневные издевательства в школе, которые благодаря тому, что она совершила убийство, стали ещё хуже. Учителя, за исключением мадам Дюваль, совершенно перестали обращать внимания на жалобы Мэриан, на то, что над ней издеваются и смеются не только одноклассницы, но и все остальные ученицы, зато, когда кто‑то жалуется на Мэриан, преподаватели, в том числе и директор, «ополчаются» против О’Коннор и грозят не только «родителями в школу», но и отчислением. Мама как ругала за ерунду, так и ругает, только теперь её любая, совершенно любая мелочь может вывести из себя, так что девочка старается ей вообще на глаза не попадаться, чтобы точно ничего такого не сделать, за что ей могут всыпать. Не жизнь, а сущий ад, который Мэриан сама себе и создала.
Когда Мэриан осторожненько поделилась с мамой тем, что её унижают и поднимают на смех в школе, мама задала риторический вопрос в духе «А что ты хотела?», и девочка тут же закрыла эту тему, проглотив обиду.
В школе отменили уроки двадцать четвёртого декабря. Рождество спасло Мэриан от ещё одного вынужденного дня, в котором она непременно будет терпеть издевательства от одноклассников.
Как же приятно было проснуться не от звона будильника и не от ломления Мишель в спальню, а по собственному желанию, тогда, когда хочешь.
Мэриан потягивается в кровати, нерасчёсанные волосы лезут в глаза, и она спешит заправить их за уши.
Девочка смотрит в окно и считает пролетающие снежинки. Погода за окном выглядит холодной, хотя сегодня обещали солнце. Но его нет. Близится вечер.
«Долго же я проспала, скоро закат», – ужасается она и вскакивает с кровати. Снежинки бьются ей в окно, но она не обращает на них внимания и разглядывает пейзаж.
«Больше не буду верить синоптикам из телевизора», – предупреждает она саму себя со вздохом.
«Непраздничная погода под стать непраздничной мне. Мы отлично сочетаемся», – пытается неловко пошутить маленькая Мэриан в голове у большой, но большая не улыбается и никак не реагирует на попытки развеселить саму себя.
Мэриан выходит из комнаты, даже не потрудившись переодеться из пижамы в домашнюю одежду, и обходит дом.
На втором этаже всё в самодельных снежинках, некоторые отклеились и безвольно висят на какой‑то невидимой ниточке, но Мишель постаралась. Мэриан мысленно её похвалила. На оконных стеклах мелками нарисованы пряничные человечки, рождественские цветные носки, наполненные подарками, снеговики, шапочка Санты и наряженные ёлки. Из‑за того, что мелки не для стекла, а для бумаги, они плохо рисовали на окнах, поэтому рисунки казались бледными и с проплешинами, хотя было видно, что Мишель старалась нарисовать красиво.
Проходя по коридору, Мэриан видит на каждой двери табличку, принадлежащей определённому члену семьи. Все они украшены маленькими рисуночками на праздничную тематику. Девочка подходит ближе и рассматривает бумажную табличку со своим именем. Та прилеплена на скотч к двери. На бумаге большими красными буквами написано «Мэриан», имя заключено в большой зелёный кружок с красными пятнышками. А, нет, это венок омелы. Края таблички – пародия на красно‑белые леденцы‑тросточки. Мэриан чуть ковыряет край скотча, который очень не хочет «отходить» от двери.
«Ох, и достанется же тебе от мамы, если на дверях останется липкий слой, который потом трудно смыть, – с лёгкой усмешкой думает Мэриан. Девочка смеётся. – Мишель бывает такой милой, – нежно думает она и проводит пальцем по табличке, которая, к сожалению, наощупь как обычная, чуть скользкая в раскрашенных местах, но всё же бумага, а не пушистый и чуть колкий венок омелы, бумага, а не липкие яркие леденцы, которые родители всегда давали им с Мишель в качестве десерта на Рождество после ужина. – С тобой я хоть немного теперь ощущаю наступление Рождества», – хоть этого Мишель и не видит, но Мэриан улыбается. Она пересиливает себя и всё‑таки решает переодеться во что‑то праздничное, раз уж такое дело.
«Какой тебе праздник, дорогуша, у тебя горе: послезавтра суд, а ты праздновать собираешься что‑то. Ну дурочка ты малахольная, что сказать, – закатывает глаза маленькая Мэриан и поднимает вверх плакат с надписью „НЕТ Рождеству“. – Ду‑роч‑ка», – отчеканивает она и сворачивает плакат, потоптавшись на месте.
«Ну, возможно, сегодня я хоть могу не думать ни о чём и просто отмечать канун Рождества, как думаешь? Это же не будет преступлением – забыть обо всём и мирно наслаждаться индейкой и сахарными тростями?» – предлагает большая Мэриан маленькой, активно жестикулируя.
«Это с твоими‑то преступлениями? – фыркает маленькая. – Попробуй, если совести нет, и, конечно, если сахарные трости по гамме цветов ничего не напоминают», – пожимает плечами она и как‑то злобно улыбается.
Большая Мэриан не хочет думать об этом, она не хочет догадываться и вообще никак размышлять на эту тему, поэтому думает о венках омелы и ёлочках, которые в магазине сейчас нарасхват, потому что мало ли, вдруг кто‑то не успел прикупить рождественские украшения до самого Рождества.
К счастью, Мэриан слишком любила сахарные трости и ассоциировала их только с самым хорошим, поэтому ей даже в голову не пришло, что же они могут ей напоминать, кроме их же самих, и с чем могут ассоциироваться, если не со сладостями и не с зимними праздниками.
Пока она копалась в шкафу и искала что‑то красно‑бело‑зелёное под цвет Рождества, чтобы не выглядеть уныло в своей розовой пижаме, уже сто раз успела дать самой себе обещание не думать о Джексоне Эллингтоне, глазах и о чём‑нибудь ещё ужасном.
Обещание обратилось в крах, когда она заговорила с родителями.
– Привет, с наступающим всех! – радостно воскликнула она, только ступая с лестницы на ровный пол.
– Привет! – послышался писклявый голос Мишель из соседней комнаты. – Тебя тоже с наступающим, Мэри.
Мэриан передёрнуло от того, как назвала её сестра, но виду не подала. Она повернула из холла в зал.
