Мэриан: Начало

– Мама, Мэриан убила его. Просто ударяла его ножницами снова и снова. И этот человек кричал. Долго и много. И так громко. Потом пошла кровь. Но я мало что видела из‑за слёз. Много крови было. А вы пришли не так быстро, как обещали. Ты ведь обещала, что вы скоро вернётесь, мама, обещала! И я уже молчала, просто плакала, а она сидела, застыв, словно статуя. С ней всё будет хорошо? Её накажут? Что с ней будет? – пальто Марджери уже намокло от слёз младшей дочери, а женщина неустанно гладила Мишель по спине, приговаривая время от времени «всё будет хорошо» и «скоро всё наладится», хотя саму её едва ли не трясло от ужаса и предчувствия, что всё плохое только начинается.

Мэриан вышла из полицейского участка разбитая. Мысли в голове рассыпались на мелкие части, словно мозаика, никак не желая складываться в целую картину. Её лицо ничего не выражало. Даже сама девочка в глубине души удивлялась тому, как она спокойно выглядит со стороны, хотя внутри неё бушевало цунами, горели пожары, носились торнадо и ураганы.

– Они, скорее всего, даже не представляют, как мне сейчас плохо, – одними лишь губами произнесла она.

«Они все сейчас просто думают, что я хладнокровная убийца. А я не убийца, я же случайно. Нет, "случайно" – это не то слово. Я просто неспециально. Я хотела защитить себя и Мишель, только и всего. Но я же убила его. Значит, я убийца. Но как называется человек, который убил кого‑то ненамеренно, в целях самообороны?» – мысли, будто осы, беспокойно роились в её голове, и Мэриан казалось, что её голова сейчас просто взорвётся от этого нескончаемого потока размышлений и угрызений совести.

Когда она открыла главную дверь полицейского участка, переступив порог и оказавшись на свежем воздухе, почувствовала себя немного лучше. Не сказать, что ей сильно полегчало и все мысли сразу улетучились из её ещё детской головки, но дышать стало в разы легче, а тошнота прошла. Шум в ушах прекратился вместе с головокружением.

– Мэриан, доченька, как ты? – оставив Мишель стоять на месте, Марджери кинулась к старшей дочери с распростёртыми объятиями.

– Привет, мам… – выдавила она, обнимая мать. – Я бы солгала, если бы сказала, что всё в порядке. Я не могу быть в порядке, мама. Я убила человека и теперь за это последует наказание, так ведь?

Марджери открыла было рот, чтобы возразить, но, осознав всю тяжесть преступления, она с трудом кивнула головой.

– Но ты не волнуйся, главное. Всё будет хорошо, детка.

– Сестрёнка, как у тебя дела? – тихо спросила Мишель, подходя к Мэриан. Младшая сверлила глазами асфальт и боялась поднять голову. Она сама не знала, почему, но, вероятнее всего, из‑за страха перед сестрой. Мишель не хотела себе признаваться, что боится Мэриан.

– Ох, Мишель… – она грустно погладила маленькую девочку по светлой голове. – На самом деле не так хорошо, как хотелось бы.

– Я понимаю, – ответила та, чуть сторонясь.

Через какое‑то время из полицейского участка вышел Серж. Он был мрачнее тучи. Всю его гамму эмоций и выражение его лица было просто невозможно описать, но можно точно сказать, что на его лице были смешаны усталость, страх и… гнев?

– Нам пора домой, – глухо сказал он, медленно моргнув.

– Всё закончилось? – с надеждой спросила Мишель, поднимая глаза на отца.

– Нет, – рявкнул он. – Вы себе представить не можете, сколько нам предстоит потратить время на то, чтобы доказать невиновность Мэриан, – процедил Серж. – А всё из‑за того, что она просто не смогла продержаться и удержать его до нашего прихода. Знаете, сколько раз нам предстоит побывать в здании суда? Но это ещё цветочки в сравнении с тем, сколько я должен буду втюхать денег в то, чтобы наш недобросовестный судья доказал невиновность Мэриан, – кричал он, в конце переходя на совсем тихий шёпот. – Не будет же она сидеть в каком‑нибудь грязном, сыром и холодном воспитательном учреждении для таких, как она! О, мне столько необходимо вложить бабок в то, чтобы мою старшую дочь оставили на свободе. А всё из‑за того, что нужно было просто не провоцировать того типа!

– Я не провоцировала! – вспыхнула Мэриан, сжимая руки в кулаки до побелевших костяшек. Тут её терпению уже пришёл конец. – Папа, я рассказала всё ещё там, в участке.

– Ты ещё посмей со мной спорить! Марджери, сделай что‑нибудь со своей дочерью, почему она огрызается? Или ты, Мэриан, хочешь сидеть в тюрьме для малолеток вроде тебя, да? Ты этого желаешь?

– Тише, Мэриан, успокойся. Серж, ты тоже не закипай.

– Не закипать? Ты хочешь, чтобы я не закипал? Марджери, я думаю, что ты не до конца осознаёшь всю серьёзность ситуации. Ты просто как маленькая.

– Мама, почему он не верит мне? Почему мне вообще никто не верит? Почему мы должны будем бегать по судам, по полицейским участкам, что‑то кому‑то доказывать и оправдываться, если виноват вообще этот Джексон? Почему? Это же несправедливо. Какой справедливости вы хотите добиться, если всё предельно просто и правда лежит на поверхности, просто вы все упорно не хотите видеть её? – у Мэриан всё уже внутри кипело. Сейчас ей было по‑настоящему обидно, ведь она говорила правду, но никто отчаянно не хотел верить этой правде. Все отчего‑то жалели этого негодяя Эллингтона, который, в общем‑то, сам и напросился.

– Господи, давайте просто замолчим и пойдём домой, – крикнула Марджери, хватая за воротник Мэриан и сжимая руку мужа. – Заткнитесь и молча идите, придурки. Одна психованная дурочка, другой орёт как ненормальный.

Мэриан была очень удивлена тем, что её, человека, который всего‑навсего высказался, не стал молчать, да и к тому же говорит одну лишь правду, заклеймили «психованной дурочкой». Опешив, она выскользнула из ослабевшей руки мамы и зашагала вслед за родителями, размышляя о том, как несправедлив и бесчестен этот мир.

 

 

Глава II

 

 

Вечерело. В окна били последние лучи закатного солнца, заползающего за горизонт. Малиновый сок разлился по всему небосводу, оставляя светило желтоватым кружком, скрывающимся за линией земли. По заасфальтированным дорогам продолжали гудеть машины: люди возвращались домой с работы, заезжали за детьми в учебные учреждения.

– Мэриан, почему ты ничего не ешь? Тебе не понравилась жареная индейка? – немного разочарованно спросила Марджери, наблюдая за тем, как её старшая дочь ковыряется вилкой в блюде, перекладывая кусочки еды с одной стороны тарелки на другую.

– Мне не хочется есть, – кисло ответила она, обмакивая кусочек индейки в медово‑горчичный соус.

– Что за вздор! – возмутилась мама. – Человек хочет есть всегда, если он давно не ел, если он не болеет и если он не лежит в гробу. А ты больна или лежишь в гробу? – поинтересовалась мама с улыбкой, обнажая зубы.

– Ну… нет, – покачала головой Мэриан.

– Ешь, – почти приказала Марджери. – Не испытывай моё терпение.