Небесная иерархия. Книга первая. Анархист

– Ты, ведь, знаешь, что я не соглашусь. Я, минимум, должен знать, что я там буду делать, чем заниматься. Я не могу представить себя в Киеве. Даже быть водителем в большом городе – это не то же самое, что на КМВ.

– Ты ни о чем не должен беспокоиться. Я все устрою.

– Может, ты и устроишь, но все это дурно пахнет. Я не привык, чтобы мои проблемы решал кто‑либо. А ты к тому же женщина. Если я даже буду учиться, то придется сидеть у тебя на шее, а это не приемлемо для меня ни при каких условиях. Давай закончим этот разговор. Видишь, и дождь также неожиданно прекратился, как и начался. Пошли. Не стоит привлекать лишний раз внимание.

На следующий день полет по маршруту значился вторым по очереди. Передо мной товарищ по группе должен был выполнить самостоятельный полет в зону на полчаса для отработки фигур высшего пилотажа. Мне оставалось совершить полёт по маршруту, а затем несколько дней отводились на зачеты по всей программе сборов. И сборы на этом заканчиваются для нашего потока.

– Ну и по какому курсу находятся Ессентуки? К полёту готов? – спросила подошедшая Ирина.

– К полёту я всегда готов, – и, глядя на планшет, назвал курс на Ессентуки.

– Значит, летим в Ессентуки, не то в шутку, не то всерьёз сказала она.

Наш самолёт приземлился и зарулил на стоянку. Возле него суетился, как обычно, механик. Мы сели в самолет, Вырулили на старт. Получили разрешение на взлёт. Взлетели.

– Так куда мы летим? – спросил я.

– Ты же хотел в Ессентуки, ну и полетели, сказала она по внутренней связи.

– Отлично. В Ессентуки всё интереснее, чем здесь.

Самолет набрал положенные шестьсот метров и удалялся от аэродрома, взяв совершенно иной курс, который был по заданию. Первое, с чем пришлось столкнуться, так это со временем, которое было отведено на полет по заданию. Оно было около пятидесяти минут. Каким образом хотя бы приблизительно уложиться в положенное время и в то же время пролететь, в два раза больше? Не задумываясь, обороты были увеличены до максимальных. Самолет, как бы, задрал хвост и основательно прибавил скорость. Постепенно мы снизились метров до трехсот над землей, стремительно преодолевая расстояние. Уже через некоторое время на горизонте показались горы Кавказских Минеральнх Вод. В люк между передней и задней кабиной Ирина протянула шоколад.

– Спасибо.

– Так ты поедешь в Киев?

– До Киева далеко, а ессентукский аэродром вон за той высотой. Если мы приблизимся к ней, нас могут заметить и хватит одного телефонного звонка, чтобы поинтересоваться: А что тут делает самолет типа Як‑18? И будет масса неприятностей. Давай здесь развернёмся и полетим назад?

– Я что‑то об этом не подумала, – призналась Ирина, – конечно, давай разворачиваться.

Глубокий вираж над поселком под названием «Свобода», затем, над станицей Суворовской и назад в Ставрополь. Самолет так же с немного опущенным носом и ревущим мотором уже мчал нас назад. Мне казалось, что весь Ставропольский край – это бескрайние поля, которые все распаханы и засеяны, но, сколько бы мы не летели, внизу виднелись бесконечные балки, овраги, поросшие местами кустарником. Если бы пришлось делать вынужденную посадку, то и сесть некуда, отметил себе я. Только я об этом подумал, как заметил, что загорелась красная лампочка, сигнализирующая, что топливо на исходе. Холодок пробежал по коже. Я сказал об этом Ирине

– Что делать будем? – спросил я, но в ответ было молчание. Может, она не услышала? Может, сняла шлемофон? Я оглянулся. Она была бледной, а в глазах неподдельная растерянность.

Не дождавшись ответа, я убавил обороты двигателя. Сбавил скорость. Двигатель работал ровно. Мы были, примерно, на середине пути от Ессентуков до Ставрополя. Ещё далеко. А сигнальная лампа, которая вначале ещё мигала, все увереннее начинала гореть. Теперь моё внимание было сосредоточено на лампочке и местности. Все время приходилось оценивать самое подходящее место, если заглохнет мотор. Хотя, что на неё смотреть? Она будет гореть и тогда, когда заглохнет двигатель. Время тянулось бесконечно медленно. Нужно было бы немного набрать высоты, чтобы был запас для планирования. Но тогда израсходуется лишнее топливо. Прошел час, как мы уже находились в полёте.

– Что будем делать? – спросил я.

– Не знаю, – честно призналась она, – пока будем лететь.

Я заметил самолеты, которые летели перпендикулярно нашему маршруту.

– Вон, уже аэродром, – сообщил я ей об увиденном.

Мы приближались к аэродрому все ближе. Теперь уже под нами был лес. Если заглохнет двигатель, то самолет будет разбит вдребезги.

– Может, запросим разрешение, объясним ситуацию и будем садиться поперёк аэродрома? – спросил я её.

– Нет, – услышал я категорично в ответ

Настали считанные секунды, чтобы принять решение садиться ли поперёк или становиться в очередь и по кругу заходить, как полагается, на посадку. Как назло, перед нами был распущен строй из трёх самолётов.

– Так, может, все‑таки поперек? – не успокаивался я.

– Нет, нет и нет, – услышал я в ответ.

Вот, безмозглая курица, подумал я. Сколько же может работать двигатель практически без топлива? Но ничего не оставалось делать, как пристроиться с необходимым интервалом за очередным самолётом и, намного удлиняя круг, заходить на посадку. Вот уже на посадочной прямой. В нескольких десятках метров скользнули под самолётом последние деревья леса. Самолёт аккуратно коснулся земли и… покатился по посадочной полосе с заглохшим двигателем, который заглох в момент касания. Потеряв инерцию, он совсем остановился на посадочной полосе.

Я сообщил руководителю полётов, что заглох двигатель для того, чтобы он не прозевал момент и отправил следующий самолёт, заходящий на посадку после нас, на второй круг. Я решил отстегнуть ремни, но только в этот момент обратил внимание, что не только ремни не были застегнуты, но и парашют не был одет, а лежал в сиденье. Пришло осознание того, что могло произойти, если бы двигатель остановился бы парой минут раньше, когда самолёт находился ещё над лесом.

Я смотрел в сторону старта. Было видно, что остановившийся самолёт увидели все. Вдруг всё пришло в движение. В нашу сторону побежали курсанты. Их опережали дежурные машины.

– Не говори, что летали в Ессентуки, – попросила она меня в самый последний момент.

– Хорошо. Будь в этом уверена.

Нам запретили видеться. Началось долгое внутреннее расследование.

Инструктора отстранили от полётов, а меня заставили пролететь тот маршрут, который мы должны были выполнить, спрашивая, узнаю ли я пролетаемые населенные пункты? Долго и нудно мне приходилось врать, что летали мы строго по заданию. Что времени ушло больше потому, что немного уклонились от маршрута, а потом пришлось долго ждать очередь на посадку. А бензин закончился потому, что самолёт оказался не заправленным. А на самом деле, конечно, нужно было долить баки после получасового полете в зону. Этого не было сделано. А выбранный нами режим работы двигателя требовал большого перерасхода топлива.