Нечисть. Хроники земли Фимбульветер

Замок Мёнлус был построен по приказу короля Гуннара для его фаворитки Кримхильды Вермъер и замышлялся как место неги, веселья и радости. Насидевшись в вечно заснеженном Бьёрнкроге, монарх рвался на теплый, почти не затронутый подступающим ледником восток, к любимой женщине. Турниры, балы, состязания менестрелей – какое удовольствие от всего этого в чопорной столице? За королем следовал двор, челядь. Всех надо было устроить, разместить. В изящном, прелестном, как игрушка, Мёнлусе имелось множество комнат и комнаток, залов, галерей, служб.

Все это вскоре оказалось ненужным. Красавица Кримхильда умерла молодой, и горюющий по ней Гуннар никогда больше не бывал на востоке. Дочь короля и фаворитки вела замкнутый образ жизни. Клану Вермъер не суждено было преумножиться и возвеличиться. Людям, живущим в замке, просто не нужны были все его многочисленные комнаты и помещения. Роскошные покои запирали и оставляли на годы. О них забывали.

Уже к обеду Харальд и хеск Освальд порядком утомились. Ключи в давно не смазанных замках нежилого крыла замка поворачивались тяжело, со скрипом. И нужно было приложить усилие, чтобы просто отворить дверь. И все зря. Покинутые комнаты не отличались одна от другой – плотно закрытые ставни, старая мебель, серая от пыли, затхлый запах отсыревших, давно не топленных помещений. Не приведи Драконы, Урсуле вдруг захочется переселиться в одну из этих комнат. Это ж сколько придется убирать, чинить, просушивать!

К очередной двери ключа не нашлось.

– Ну и фунс с ней! – устало ругнулся Харальд.

– Нет, нет, что ты! – запротестовал дядюшка Освальд, тщетно пытающийся заглянуть в замочную скважину. – А вдруг там… там…

Муж покойной тетки Харальда до смешного трепетно относился к имуществу Вермъеров. Мысль о том, что что‑то может пропасть или затеряться, приводила его в ужас.

Хозяин замка Мёнлус только рукой махнул и отправился за помощью.

Кхарнарь Боссе, мастер на все руки, пошуровал в замочной скважине длинной спицей, ловко вытолкнул ключ, вставленный с той стороны (ох, тогда бы уже следовало насторожиться!), а потом отпер дверь.

Харальд вошел. Посмотрел. Быстро вышел, вытолкнув впереди себя любопытно сунувшегося следом хеска Освальда.

Комната мало чем отличалась от других – та же затхлость, полумрак, пыль. Только лежала та неровно, словно по давно покинутой комнате кто‑то прошел. Так же много лет назад. А еще было среди этих выстуженных стен страшное – два мертвых высохших человеческих тела. Женщина в платье, какие носили лет сто назад, лежала на кровати. Рядом в кресле сидел мужчина, одетый по моде тех же времен. У ног его валялся на полу кинжал.

– Какой ужас! – всплеснул руками хеск Освальд. – Кто же это? Что здесь произошло? Может быть…

– Не имеет значения, – резко оборвал родственника Харальд, запирая дверь поднятым с пола ключом. – Потом похороним по‑человечески. Никому в замке ни слова. Начнут болтать, Урсула узнает. Ни к чему ей это.

Никто из трех мужчин не заметил, что, когда открыли дверь, из комнаты скользнула едва заметная темная тень.

 

Глава 1

 

 

«…Такие вот дела, друг Ларс, творятся в нашем оберегаемом Драконами Мёнлусе. Говорят, что к началу весны Урсула успокоится и умиротворится, но, боюсь, к тому времени уже я начну чудесить, потому как окончательно рехнусь. Посему прошу: приезжай хотя бы ненадолго. Хоть с нормальным человеком пообщаюсь. Герду тоже буду рад видеть. Хельге и Оле Свану, а также почтенной Гудрун поклон, а Вестри купи от меня на базаре самую лучшую мясную косточку.

Харальд Вермъер

Замок Мёнлус

 

И в конце письма торопливая неровная приписка:

 

«Ларс, я Урсулу очень люблю, и ребенка нашего будущего тоже, но никаких сил от этой кутерьмы нет. Очень прошу, друг, приезжай!»

 

Аккуратно сложив письмо, я убрал его в карман и положил перед собой чистый лист.

Получив неделю назад от обычно спокойного и невозмутимого, как печь в доме, Харальда это паническое послание, я сам почти испугался и сразу решил ехать в Мёнлус к другу. Хорошо, наша домоправительница Гудрун, многодетная родительница и нянька, успокоила: женщины в положении всегда капризничают, а мужья от этого на стенку лезут. Ничего необычного и пугающего в семье Вермъеров не происходит, но поддержать друга и мозги ему малость вправить, конечно же, стоит. А заодно выяснить у кухарки из Мёнлуса, чем она пироги для румяной корочки смазывает.

Оставалось договориться с людьми, от которых мой отъезд зависел.

Выслушал почти часовую гневную речь хессира нашего Тюккерта, бургомистра, взывающего к моей несуществующей совести и сожалеющего, что нерадивого хрониста нельзя прогнать со службы к фунсам бараньим, но все же давшего мне свободные дни. Под обещание привезти с востока что‑нибудь для города полезное. Жаль, Герда не смогла со мной поехать. Будто в ее оранжерее больше некому цветы поливать!

Но меня она отпустила легко. Даже странно, учитывая, какие переживания связаны для моей радости с замком Мёнлус и играми, которые вела его нынешняя хозяйка, Урсула Вермъер. Огорчена Герда была только из‑за разлуки со мной. Но какие могут быть сомнения, если Харальду нужна помощь? Иногда удивляюсь, как девочка, прожившая почти всю жизнь одиноко, затравленная, обиженная, может так ценить, понимать и уважать дружбу.

И вот снова, как два года назад, сижу я в трактире в Остейне. Совесть велела хотя бы ненадолго заглянуть к хеску Блумелю, местному хронисту, и почтенный старец на радостях изрядно задержал меня, показывая «прелюбопытные документики», относящиеся к истории родного города и окрестностей. Похоже, он эти два года эти сведения усердно копил. Просидели до вечера. Как ни хотелось скорее попасть в Мёнлус, тащиться туда ночью не было никакой возможности. Так значит, снова знакомый трактир, даже шлюхи и шулера те же, от которых я отмахивался в прошлый раз. И барк местный хозяин по‑прежнему варит так, что это пойло хочется срочно приравнять к особо жестокому оружию и запретить законом. Снова я пишу письмо Герде, переживая, что излишне многословен, любимая, чего доброго, сочтет болтуном, а завтра с утра в заведение ввалится рыжий верзила и позовет меня в свой замок, а там…

Нет, будем надеяться, на этот раз я просто приехал в гости к другу.

Раньше Харальд здорово смахивал на медведя. Сейчас тоже, но только на какого‑то облезлого и очумелого. И зеленоватый цвет лица плохо сочетается с огненно‑рыжей шевелюрой. В Къольхейме в клане часто рождались дети, но не замечал, чтобы ожидание оказывало на будущих отцов столь разрушительное действие. Впрочем, я могу этого не помнить, ведь родительский замок пришлось покинуть, когда мне было десять лет, а потом, когда приезжал, просто не приглядывался, неинтересно было.