Некромант

Знал бы, что ты такое сотворишь!.. Хотя… вру – все равно бы вытащил обратно на тротуар. Поэтому ради чего бы ты это ни сделала, какие бы цели ни преследовала – верни меня обратно. Моя жизнь закончилась, тело кремировали и развеяли над океаном, а в новую я не хочу. Хочу обратно – в небытие. Хватит с меня всего этого. Небытие же… Это только живых пугает отсутствие всего, на самом деле оно прекрасно: тихо, спокойно и ничего нет, особенно боли…

Дениз молчала. Об этой стороне смерти она не думала, а собственный дар ей казался неприятным, но простым. Есть дух, который хочет воскреснуть, есть она и ее сила, с помощью которой проблема решается, хоть и не совсем удачно для всех участников процесса. Да и вообще, как можно не хотеть жить, когда даже самоубийцы об этом мечтают?

– Ну и? – поторопил с ответом Илай.

Он не подумал, что его просьба окажется невыполнимой. Что может быть проще смерти, да? Смешно. Очень смешно. Прям до колик в животе.

– Не могу, – чуть слышно прошептала Дениз, но ее услышали.

– Как это не можешь?! Все ты можешь!

– Не могу, – повторила она. – Моя глупая сила на это не рассчитана. В бытие могу, в небытие – увы…

 

Прошлое. Лучший друг. Часть 2

 

 

Всю дорогу до дома Дениз думала о цепи, которой привязала к себе призрак Илая Рейвена. Ее наличие многое объясняло. Например, почему Ричи Голд всюду следовал за ней и ушел тогда с вечеринки, хотя там ему больше понравилось, чем наблюдать за спящими Дениз и Марком. Да и остальные призраки послушно шли за ней, чтобы их подселили в тело мистера Александроффа. Не только из‑за возможности вернуться к жизни – просто они не могли ослушаться Дениз.

В последнем она убедилась, глядя, как Илай безуспешно пытался то вернуться в клинику, то перейти дорогу, то стоять на одном месте. И всякий раз сила возвращала его к некроманту, но он все равно не прекращал попыток «сбежать» до самой квартиры, а там, окинув взглядом рисунки и кипы альбомов, удрученно покачал головой и сел напротив мольберта с собственным портретом, нарочно повернувшись к Дениз спиной. Как будто после такого она была просто обязана раскаяться, попросить прощения и вернуть его обратно в небытие. Ага, вот прям сейчас все дела бросит и… И вот что ей теперь делать?

Подавший голос желудок подсказал гениальный в своей простоте ответ: кто владеет силой, тот и устанавливает правила. И потом, Дениз в отличие от Илая живая, а значит, ее желания и потребности априори выше, чем его. Поэтому в первую очередь она переоделась, открыла окно, чтобы хоть немного проветрить комнату, и провела ревизию холодильника. Улов оказался печальным: банка с остатками арахисового масла, крекеры и наполовину сгнившее яблоко. М‑да, кажется, главным своим врагом была она сама. Для полного счастья оставалось проверить содержимое кошелька, но память подсказывала, что после больницы там оставалось порядка тридцати долларов. Хорошо хоть на работе должны заплатить недельный заработок, а сегодня можно спуститься в прачечную и постирать испачканную в пыли одежду.

У Илая ее проблемы с деньгами вызвали живой интерес, а еще презрение. Он косился сквозь спадающие на лицо волосы, как Дениз отсчитывает монеты, чтобы запустить стирку без сушки. И на следующий день внимательно смотрел, как она оплачивает проезд в метро. Дениз решила не спрашивать, хоть молчание порядком раздражало. Из‑за последнего она чувствовала себя виноватой в случившемся, совсем как тогда с Марком… Но ведь никто не выдал ей инструкцию по использованию дара некроманта! Да и не дар это, а скорее проклятие… Знать бы еще за что…

 

Управляющий кафе мистер Джеферсон смерил Дениз снисходительным взглядом и хмыкнул:

– С того света, что ли, явилась?

– Нет, – она потупилась, не зная, как реагировать. – Нет, я заболела и попала в больницу, но сейчас все в порядке. Я звонила вчера: вас не было на месте, но Тильда обещала передать…

Мистер Джеферсон удрученно покачал головой:

– Ты извини, но в таком виде я тебя в зал выпустить не могу – всю клиентуру распугаешь. Давай‑ка я сегодня заплачу за эту неделю, ты отправишься домой, хорошенько отдохнешь, а во вторник на следующей придешь, и мы решим, можно тебе работать или нет.

Предложение звучало чертовски привлекательно, но лишаться заработка за эти дни не хотелось. И потом, вдруг управляющий найдет за это время другую девушку? Да и в выходные надо будет чем‑то себя занять! Не с Илаем же болтать все это время о его желании убраться обратно в небытие.

– Ну не делай такое лицо, милая. Это ж ради твоего блага. Знаешь, дабы доказать, что мои намерения вполне благие, давай я тебя покормлю в счет заведения. Сегодня пока еще не так много посетителей. Сядешь где‑нибудь в зале в уголочке, выпьешь… так, сердечный приступ был, значит, кофе тебе нельзя… хм… Выпьешь какао, скушаешь наш фирменный десерт… А лучше салат с курицей, а потом уже десерт и какао. В чем только жизнь держится?

«В мертвых мальчиках, припечатанных к холстам и бумаге» – подумала Дениз, но вслух ничего не ответила, лишь пожала плечами.

– Вот и я не понимаю. Ладно, сначала деньги, потом салат…

В зале и впрямь оказалось пусто, лишь недалеко от входа импозантный мужчина в темно‑бордовом свитере и серых брюках читал газету, почти полностью скрывающую его лицо, оставив на виду лишь высокий лоб без морщин и русые с сединой волосы. Решив, что это тот самый клиент, которого нельзя пугать, Дениз выбрала самый дальний столик, за которым впервые увидела Илая. Призрак шутку не оценил и принялся шататься по кафе взад‑вперед, время от времени выдавая никому конкретно едкие замечания о расторопности местных официанток. Конечно, он имел в виду Дениз, но слушать его нападки совершенно не хотелось, впрочем, как и подсчитывать бюджет на следующую неделю, прикидывая, хватит или нет. Потому она достала из сумки карандаш, взяла салфетку и попыталась нарисовать единственного посетителя кафе. Тот, словно почувствовал ее взгляд, положил газету на стол и посмотрел на Дениз поверх очков.

На вид незнакомцу было лет сорок с хвостиком: светлые брови, неглубокие мимические морщины в уголках глаз болотного цвета, прямой нос, больше напоминающая недельную небритость борода с проседью, бледные тонкие губы. Что ж, она вполне могла бы его нарисовать, а если немного поменять форму бровей и скул…

– Он живой, – Илай уселся напротив, закрыв для Дениз незнакомца.

Она оперлась на руку так, чтобы прикрыть рот, и спросила:

– Ревнуешь?

– Недоумеваю, – уточнил призрак. – Думал, что тебя только на мертвых тянет. Нет, не в плане некрофилии, по портретам видно – дело совсем не в ней. Ты, кажется, боишься отношений, боишься оказаться непонятой, нелюбимой, брошенной… Знаешь, так многие предпочитают «встречаться» по переписке, любить того, кто далеко и, скорее всего, не вернется. А тут мертвец – куда уж безнадежнее! И безопасней…