Нет дыма без меня

Глава 5. Цветы

 

Вру безбожно и этим себя спасаю, забегая в кофейню на дрожащих от страха ногах. Ложь на моем лице отчетливо написана: не умею я обманывать, никогда юлить не любила. Теперь ощущение, будто в грязи выпачкалась. Срочно хочется помыться и сменить одежду. Смотрю на пакеты с покупками – наверное, стоит воспользоваться и надеть прямиком с вешалки. Постираю, как вернусь домой.

Гога – наш пекарь – встречает меня в панике и с забинтованной рукой. Порезался ножом и теперь не может замесить тесто. А у нас все проблемы решаются исключительно через меня: я живу ближе всех, да и вообще начальство, которое нужно держать в курсе. Он отказывается обращаться к врачу, чтобы не добавлять мне еще проблем с травмой на производстве, и я малодушно не уговариваю его, вовлекаясь в процесс работы и надеясь выгнать из мыслей Дымова.

Он туманом обволакивает мозг, мешая вынырнуть в реальность. Проснуться в его руках оказалось чертовски приятно. Двадцать три секунды я наслаждалась неправильной близостью, отключив будильник. А потом сбежала, трусливо поджав хвост и прогнав мурашки. Не стоит мне проникаться Егором. Он свой выбор сделал шесть лет назад, а люди, как известно, не меняются, по крайней мере, не так кардинально.

Пальцы вязнут в тесте, как я снова увязаю в Дымове. Одна встреча, и сердце бешено колотится. Эта дурацкая привычка реагировать на него никак не оставит меня в покое. Она должна была закончиться, я выкорчевала ее из себя, а остатки замуровала под новыми привязанностями, но все они оказались недостаточно острыми, чтобы отрезать отравляющее прошлое. Потому что от одной только мысли о Дымове меня выворачивает наизнанку, обнажая все чувства – от сумасшедшей любви до бешеной злости, а стоит подумать о других – пустота образуется в груди, будто и не было никого после.

– Прости, Викуль, – разводит Гога руками, не переставая командовать. – Но мне только с замесом помощь нужна, отсажу в формы сам.

– Ага, а у нас потом в меню появятся плюшки с кровью, – качаю головой, предвкушая коллапс. Давненько таких форс‑мажоров не было.

– Обижаешь, – склоняет голову набок. – Я кровотечение остановил, сейчас получше руку заклею, в перчатки влезу, и отлично все будет. Спасибо, что пришла.

– Часик без меня продержишься? Надо домой вернуться, – вдруг краснею под пристальным взглядом Гоги. Он не спрашивает ничего, мы всегда обходим личную тему, но сегодня так и вижу, как прикусывает язык. А я делиться ночными приключениями с бывшим не планирую, меня и саму скоро совесть загрызет.

– Даже два выдержу. Не завтракай, я рыбу для круассанов принес, – подмигивает мне, все же усмиряя свое любопытство.

– Ладно, – киваю, соглашаясь на вкусную еду, которая в исполнении Гоги всегда получается потрясающей.

Перепачканная мукой, вспотевшая и жутко вымотанная, я едва доползаю до квартиры. После подъема на седьмой этаж мне не хочется жить – только спать, желательно часов шестнадцать.

В общем‑то, минут тридцать на сон у меня есть. До открытия еще два часа, мне точно нужно быть к началу смены, а отчет… прикроюсь форс‑мажором перед папой, он поймет и согласится сдвинуть срок хотя бы на несколько часов.

Наспех смываю с себя запахи утреннего труда и падаю на кровать. Ставлю пять резервных будильников, чтобы точно не проспать. Но в мое утро совершенно некстати врывается Антон. Он звонит – обычно телефонных разговоров у нас мало: мы либо сидим где‑нибудь или переписываемся, либо он провожает меня до дома. Или это те изменения, о которых он говорил?

Че‑е‑е‑ерт.

– Привет, – стараюсь звучать бодро и с тяжелым вздохом встаю, страдальчески прощаясь с драгоценными минутами сна. Открываю шкаф и думаю, что надеть. Взгляд падает на любимые джинсы и водолазку. Сегодня на что‑то более красивое я не способна. Буду серой мышью, которая и отчет свести может, и тесто замесить, и в зале столик занять, слившись с толпой.

– О, ты быстро. – Тоха бодрый настолько, что бесит. Не удивлюсь, если он уже и на пробежку сходил или решился на марш‑бросок от аэропорта до квартиры. – Доброе утро! – Он прокашливается и ненадолго замолкает. Я в это время впихиваю свою задницу в джинсы и думаю, что от круассана все же откажусь. – Хочу вечером встретиться. Свободна?

– Сегодня? – едва не взвизгиваю. Волнение комом скачет к горлу. Что‑то как‑то много зовущих меня на свидание в один день. – Я… – мямлю, теряясь. Ненавижу отказывать людям. И терпеть не могу отказывать Антону. Он, правда, слишком долго вокруг меня вьется, и я уже готова дать ему зеленый свет. Я даже думала о том, какое белье выбрать для первого раза с ним, а потом… меня сбил с ног Дымов. И гладил по голове, пока я рыдала на его плече. И не лез в душу с лишними расспросами. Словом, был самим собой, и я тут же отмела остальных. Даже Тоху, который целый год добивался моего внимания. – Я сегодня с Олей встречаюсь, – получается даже не соврать. И правда жду ее вечером.

– Ясно, – вздыхает недовольно, мгновенно делая меня виноватой во всех смертных грехах. – Тогда с работы быстро не убегай. Я заеду к концу дня, надо обсудить новые рекламные макеты. – Он всегда так делает. Стоит мне юлить на личном, как Антон переключается на работу, показывая, что его ни капли не задел мой отказ.

– Хорошо, – соглашаюсь, хотя у меня и выбора‑то особого нет.

– Я соскучился, Вик, – поражает меня тихим признанием. Он никогда такого раньше не говорил, даже когда мы по две недели не виделись. И мне совсем неловко становится, потому что не могу ответить тем же. В моей голове сегодня сидит Егор и лидерство отдавать не собирается. Тру ключицы до боли, подбираю слова, слыша тяжелое дыхание в трубке. Он ждет от меня реакции, хочет получить немного тепла – понять, что я тоже рассчитываю на встречу.

– Буду тебя ждать, – говорю сдавленно и первой отключаюсь, чтобы не тиранить нас обоих.

Работать. Нужно срочно занять голову чем‑то, кроме ухажеров.

И я благополучно справляюсь с этой задачей, выползая из кабинета на завтрак только к пяти вечера. У меня час до конца рабочего дня, стенки желудка уже, кажется, слиплись, решив, что еды им сегодня не видать. И только тогда я заползаю на кухню, едва не падая от усталости.

Мы поругались с отцом, потому что я поздно сдала отчет и отказала Антону в свидании. Второе его, конечно же, расстроило сильнее. Он давно сватает мне Тоху, говорит, парень перспективный, да и зарплату папа ему платит хорошую, а потому жениха надо брать, пока он молод, горяч и не слишком избирателен. Потом к нам пришла скандальная клиентка, потребовавшая новую партию капкейков, потому что она просила сырный крем персикового цвета, а не кораллового. Пришлось проверять заказ и разбираться, а еще в срочном порядке глазировать пирожные, чтобы успеть к часу пик.

– Совсем ты себя не бережешь, – причитает Гога, ставя передо мной тарелку с круассаном. Пахнет божественно, а зелень салата потрясающе сочетается с краснотой рыбы. Аж слюнки текут. – Поешь.

– Не могу, – поджимаю губы и качаю головой, двигая чашку с горячим чаем ближе. – Я в штаны еле влезла, мне точно круассаны до конца жизни противопоказаны. Забери, а?