Невероятный шпионский детектив. Поэты и лжецы

Вино крови королей – очередная метафора, игра слов, – и Ричард надеялся, она не имеет ничего общего с английской королевской династией.

– Я часто говорю, что у нее хороший вкус – и на женщин, и на мужчин, – лукаво подмигивал Ричарду сэр МакКеллен. – Вы манекенщик?

– Нет, я актер.

– Староват для манекенщика, – хохотнул Реми, вполголоса, но так, что его все равно было слышно даже в какофонии посторонних звуков – музыки и голосов.

– Как невежливо, Реми! – восклицала Александра. – Здесь я самая невоспитанная, не повторяй за мной.

– Нет, это нисколько не невоспитанно, – отвечал Ричард, делая глоток Бароло. – Это же правда.

Их уже успели два раза отвлечь для общей и парной фотографии, это было ожидаемо – и даже на руку. МакКеллен и Адан оказались старыми приятелями Александры, рыцарь английской королевы выступал в роли консультанта для нескольких ее ранних романов, его водитель – и помощник – общался с ней так, словно они знают друг друга с детства – пусть и это было неправдой.

Спустя пару часов в сети уже пойдет слух о том, что писатель Стелла Фракта появилась в свете с новым любовником, малоизвестным британским актером, а подтверждением тому будут снимки, где Ричард Норт наклоняется к ее уху и что‑то шепчет. Ричард, конечно, делал это намеренно, а шептал он обыкновенно предупреждения, что к ним – с очередной серией хвалебных речей – приближается какая‑нибудь персона.

Александра будто бы уже была не против, что Ричард не отходит от нее ни на шаг и делает вид, что отправляется за напитками или закусками, только когда она вовлекается в разговор с кем‑нибудь посторонним.

На ней был костюм – черные широкие брюки и топ с открытыми плечами и спиной, – а кожа сияла от блесток, нанесенных поверх татуировок – витиеватых монохромных геометрических паттернов. Она держала бокал за ножку, Ричард – за чашу, намеренно неправильно, – и весь вечер ждал, когда она сделает ему замечание – но она ничего не говорила; она рассказывала ему, какие вина подают на вечере, потому что это были те самые сорта, которые бы выращивались в вымышленной коммуне, одной из винодельческих хозяйств в Бароло из романа «Кошки не пьют вино».

Это был самый разгар афтепати в крипте под Церковью Святого Мартина – когда гости уже пьяны и расслаблены, но даже не собираются расходиться. Ричард пил мало – потому что вопреки умению всегда быть в фокусе, он, даже трезвый, испытывал несвойственное ему волнение.

Он старый для манекенщика – но он еще молодой. Ему всего лишь тридцать пять – из которых четырнадцать лет он работает в разведке. Он столько всего знает и столько всего пережил – и при этом вдруг ощутил себя глупым, беспомощным и потерянным.

Слишком поздно сомневаться.

– Забавно, – молвила Александра, забирая с подноса официанта очередной бокал. – Когда я впервые тебя увидела, я подумала, что ты гребаный нарцисс.

– Вот как, – отозвался Ричард, не сводя с нее глаз.

– Но ты не нарцисс. Или даже если нарцисс, то очень хорошо притворяешься.

Он хотел улыбнуться – но не мог. Он не отрываясь смотрел, как она крутит вино в руке, но так и не подносит ко рту.

На плечах у нее мурашки – но не от холода, ресницы чуть подрагивают, когда она глядит на бокал.

– Я не нарцисс.

– Да, ты просто хороший актер.

– Ты думаешь, я притворяюсь?

У него было ощущение, что он пьян – но это было особого рода опьянение. Она точно заметила, как расширились его зрачки, это невозможно подделать.

Александра хмыкнула, пожала плечом, блестки засверкали на обнаженной коже.

– Нет, скажи, ты думаешь, я притворяюсь?

Он оттянул ее кисть с бокалом вниз, она не успела сделать глоток. Ричард держал ее запястье осторожно. Она не преувеличивала – у нее всегда холодные руки.

Голубые глаза вновь встретились с карими. Ее глаза были темными, из‑за длинных ресниц, идеально ровных стрелок, коричневых мерцающих теней они казались большими, бездонными. На улыбающихся губах стойкая помада – и бордовые следы от красного вина крови королей.

– Хорошо, можешь не отвечать, – с улыбкой опередил ее Ричард. – Пойдем потанцуем.

Прежде чем она успела воспротивиться и возразить, он забрал ее бокал – и поставил в нишу уходящей в сводчатый потолок колонны, рядом с которой они стояли, на видное место, чтобы потом можно было забрать. Он потянул Александру в центр танцпола, едва касаясь спины, покрытой блестками, вскоре снова беря ее за руку – но уже уверенно и крепко.

В чем он прокололся, почему она по‑прежнему не верит ему?

Раз – и он кладет ладонь ей под лопатку, ощущая на своем плече ее пальцы, два – и они одновременно смыкают тела в закрытой позиции, в диссонанс музыке, будто не из этой эпохи, три – они шагают в сторону синхронно, сливаясь с предающимися веселью гостями, двигающимися невпопад, четыре – они слышат звон разбитого стекла, чей‑то крик, чей‑то хрип, глухой звук – как от падающего тела…

Они оборачиваются, Александра невольно бросается вперед, к распластавшейся на полу женщине, изо рта которой шла розовая пена, но Ричард хватает ее за пояс и оттаскивает назад.

Он борется сам с собой, решает внутреннюю дилемму: помогать самому и геройствовать – или не дать Александре влезть в происшествие, оградить ее от всего, быть рядом. Служба безопасности уже вызвала скорую, и скорее всего, скорая тут уже не поможет.

В нише, куда Ричард поставил бокал, пусто. На полу – осколки и винная яркая лужа. На затихшее тело фанатки, очевидно, схватившей бокал своей любимой писательницы – уже не бьющееся в конвульсиях – он не смотрел.

Он открыл было рот, чтобы обратиться к вошедшему в зал охраннику, но Александра отреагировала быстрее:

– Заприте все двери и вызовите полицию.

Голос ее был громкий и четкий, будто физически осязаемый под куполом потолка. Резонанс разошелся по телу, Ричард сразу же прижал Александру к себе, обвивая руками за плечи.

Визг и паника – страшные звуки по своей животной природе, они пугают больше, чем их причина… Тело Александры расслабилось только спустя несколько секунд крепких объятий.

У него странно колотилось сердце, он словно сам был испуган. Его руки и костюм были в блестках, когда он отпустил ее – потому что к тому времени в крипту вошли сотрудники полиции.

 

8. Доверие

 

 

[Великобритания, Лондон, Вестминстер]