Невероятный шпионский детектив. Поэты и лжецы

Менеджеры издательства Трегер, ответственные за организацию литературного мероприятия в Церкви Святого Мартина, посыпали голову пеплом, литературный агент ругался по‑русски, но искал способы развернуть ситуацию на пользу, журналисты оккупировали холл и крыльцо отеля в Уайтхолл‑Корт.

Рассвет брезжил за окнами номера в башне дворца с видом на Темзу, Александра сидела на диване гостиной комнаты, закрыв лицо руками, откинувшись на подушки.

Когда она заговорила, голос сперва звучал глухо, через сомкнутые ладони.

– Как же я это все ненавижу! – причитала она. – Кому это надо, черт побери?!

Ричард молчал. Он уже пожалел, что послушал ее – и поехал с ней в отель, а не отвез ее к себе, в квартиру, которая по легенде должна была принадлежать актеру Ричарду Норту.

Теперь они замкнуты в четырех стенах, она постоянно под присмотром своих менеджеров и толпы журналистов, скоро появятся разъяренные фанаты и хейтеры, им будет сложнее скрыться от ненужного внимания.

Полиция опросила их несколько часов назад, нудная процедура ничего не дала – но Александра, наконец, успокоилась. Ее трясло продолжительное время – так, что она даже не могла выпить воды, пусть и сохраняла холодный рассудок. Тело будто реагировало отдельно от разума.

Ричард понимал ее состояние. Она осознала, что на месте несчастной Кристины Матвеевой, имя которой она теперь запомнит на всю жизнь, чуть не оказалась она сама.

Ее злила и неподконтрольная физиологическая реакция на стресс, и дискомфорт, который они были вынуждены терпеть, ожидая звонка от полиции или менеджеров, которые будут настаивать давать определенные комментарии определенным СМИ.

Адвокат уже был на связи – пока что через МакКеллена, – в целом, все выглядело не так ужасно, как казалось на первый взгляд.

Ричард вдруг возмутился сам от себя. Как он смеет так рассуждать? Это для него ситуация не представляет угрозы – потому что это он сделал так, чтобы мгновенно действующий яд без цвета и запаха оказался в бокале, который возьмет именно Александра.

И именно он должен был ее отвлечь – чтобы какой‑нибудь ее фанат захотел взять выставленный на видное место бокал. Она должна была испугаться – и посчитать, что ей угрожает смертельная опасность.

Черствость в его профессии было необходимо – когда дело касалось выбора между государственными, мировыми интересами и жизнью отдельно взятого человека.

Александра была напугана – но не потеряла контроля над ситуацией. На беседе с органами правопорядка она вела себя спокойно, даже умудрилась вопросами вывести из себя инспектора Скотленд‑Ярда.

Ричард невпопад улыбнулся от мысли, что она при желании могла быть таким же, как он, агентом разведки – с ее способностью принимать решения, моментально анализировать ситуацию и делать верные выводы.

Теперь она ему доверяет – потому что иначе она бы не позволила ему находиться рядом. Она была из тех, кто справляется с проблемами в одиночку, ей не нужно ни сочувствующее плечо, ни компания, чтобы разделить беспокойство и переживания.

Она принимала помощь только по делу – и он вызвался быть ее личным телохранителем.

Она тогда посмеялась над формулировкой – и лишь махнула рукой.

– …мог быть кто угодно – не обязательно работник кейтеринга или самой площадки, – рассуждала она, Ричард слушал и не перебивал. – Если бы еще знать, что это за дрянь – и была ли она в вине или лишь на поверхности бокала…

Она рассуждала как детектив. Системно, последовательно, разбирая по крупицам. Он молчал и не рисковал показаться осведомленным в том, как можно выяснить картину преступления.

– По камерам будет видно, как официант несет бокалы, как их наполняли, кто мог попасться на пути – добавить яд в бокал, на бокал, или вообще в бутылку… Но если бы это была бутылка, отравился бы еще кто‑нибудь.

Александра так и не переоделась, спинка дивана и подушки переливались от блесток, она совершенно не обращала внимания, как безнадежно мнется тонкая шелковая черная ткань широких брюк и как задирается на плоском животе топ.

– Ты не думала о том, чтобы пойти в душ и после лечь спать?

– Я должна все вспомнить, – упрямо отозвалась она. – Отмотать назад.

– От усталости снижается концентрация и внимательность, ты с каждой минутой делаешь только хуже. После сна ты все вспомнишь – потому что оно уложится как нужно.

Она впервые за последние часы посмотрела на Ричарда осмысленно – словно удивившись, что он находится в ее комнате.

– Ты прав. Ты прав!

Александра вскочила с дивана, блески искрящимся мелкими дождем попадали на пол. Она сделала несколько быстрых шагов, но затем замерла посреди номера.

– Но как мне уснуть?

Она вновь посмотрела на него – словно он мог дать ответ.

Ричард улыбнулся, поднялся из кресла – в котором все это время находился – и подошел к ней на расстояние вытянутой руки. Александра глядела на него снизу вверх, она пыталась что‑то понять, но чувства и разум уже подводили ее.

– Просто ляжешь и уснешь. У тебя получится.

Он знал, что у нее проблемы со сном – из‑за особенностей нервной системы и нарастающей периодами ажитации, обусловленной диагнозом, поставленным психиатром. Он знал, какие медикаменты она принимает, он знал, что она не взяла их с собой в Лондон, потому что их запрещено вывозить из России даже с рецептом от врача.

– Окей.

Он не успел ничего сделать – хотя намеревался ее обнять – и она уже отступила в сторону, начала на ходу расстегивать и снимать одежду. Когда Александра дошла до дверей ванной комнаты, на полу уже валялся топ и брюки, а на ней оставались только блестки и трусы.

Ричард таращился на спину – с промелькнувшим черным узором татуировки на левой руке, лопатке, на левом боку и бедре – скрывшуюся в ванной. Это было неожиданно и ожидаемо: у нее не было причин заигрывать с ним и не было причин стесняться своего тела, потому что тело у нее было что надо.

Когда Александра вышла из душа – будто заново родившись, смыв с себя не только макияж, блестки и пот, но и долгий, странный, тяжелый день – Ричарда в гостиной не было.

От мысли, что он ушел, наступило облегчение… Следом явилось осознание, что никуда бы он не ушел – он наверняка уже дожидается ее в спальне.

Ричард был странный – красивый, умный, с добрыми глазами, с ослепительной улыбкой, с телом атлета – но будто пустой. Он актер – не по профессии, а по натуре. Он словно сам себя не знал – пусть и говорил и действовал убедительно, все конгруэнтно, все, как надо…

Она переоделась в чистое белье – трусы и майку, – бросила полотенце на стул, намеренно небрежно протопала к постели, на которой, завернувшись в половину воздушного одеяла, лежал Ричард.