Никакой магии, или Во всём виноват камень

Вернувшись на свое рабочее место в лаборатории, Василий написал заявление на увольнение, пожертвовав очередным отпуском. Его в этот же день рассчитали без проволочек и расспросов. Ставку ст. научного сотрудника Чукотина разделили на оставшихся коллег и отпустили со вздохом облегчения. Лишь девушки из соседних офисов загрустили, когда узнали, что симпатичный гитарист‑песенник Вася уволился, да сотрудники ВОХРа с молоденьким курьером заметно приуныли: их бизнес на пропусках закончился, а с ним и муравьиная тропа иссякла.

 

Глава 9 Издержки славы

 

Этот случай непоправимо нарезал нервы Василия тонкой соломкой, превратив их в фарш, а его, как известно, не провернуть назад. Вася стал бояться: бояться выходить из дома, бояться толпы, улиц, переполненного транспорта, столь типичных для Москвы конца 80‑х, начала 90‑х годов. Чукотин вдруг понял, что ему надо срочно менять свою жизнь, уходить, исчезать, пока слухи не разнеслись по всей Москве, а там и по стране Россия с ее бывшими республиками. Иначе придется бежать из города в какую‑нибудь глухомань, где его никто не знает. Но существовало серьезное препятствие – в паспорте дата рождения и фотография не соответствовали тому, как он выглядит. Исходя из документа – ему сорок девять лет, а в реальной жизни – молодой человек, недавний студент. Да, и по диплому он закончил ВУЗ двадцать семь лет назад. Так, кто ж его на работу примет? Еще заподозрят в мошенничестве и подделке документов, того гляди в милицию заявят. А что он скажет в свое оправдание? Про Чука‑Посланника небес? Так и в дурдом попасть недолго.

Хуже всего, что кто‑то продал фанатам его домашний телефон, чем лишил их с Марусей покоя. Достали постоянные звонки страждущих: требуют, плачут, умоляют, кое‑кто пытается разжалобить личной семейной драмой и угрожает самоубийством в случае отказа. Дежурят около дома, звонят в дверь. Хоть беги!

Он старается делать вид, что у него с Марусей, по‑старому, все хорошо, однако с каждым разом ему удается это все труднее. Жена, пряча заплаканные глаза, стала совсем грустной и отдаляется от него. Между ними выстраивается стена, которую он безуспешно пытается пробить. А, ведь и ему тоже, не так легко и просто пребывать в новом обличье: ладно бабки в след крестятся, это еще можно как‑то перенести, вот и гардероб пришлось сменить на более соответствующий его молодежному облику и спортивной фигуре. Раньше по фигу было во что он одет, а сейчас, когда в транспорте на него глазеют молоденькие девушки, как‑то стыдно стало в немодном старье ходить. Еще и парикмахера нужно посещать, его густые и быстрорастущие кудри постоянно нуждаются в стрижке, а хорошие мастера дороги. А это все деньги, деньги! Надо было видеть выражение лица жены, когда он вернулся домой в новом джинсовом костюме и с модной стрижкой! Как она, бедняжка отвернулась к стене, чтобы не выдать своего смятения и растерянности. Не зря в их доме исчезли зеркала из комнат, за исключением небольшого овала в ванной. Он сделал вид, что не заметил этого, чтобы лишний раз не ранить Марусю. И теперь на стене, с выгоревшими за пятнадцать лет обоями, на месте зеркала зияет яркое пятно их первоначального вида.

Чего Чук ему не дал, так это денег! Хотя, надо признать, в его первой молодости, во времена студенчества, денег у него и тогда было негусто. Да и откуда? Родители – бедные учителя в школе, получали всю жизнь копейки, жили в провинции, умерли один за другим несколько лет назад.

– Хорошо, что не дожили до моего преображения! – вспомнив предков, подумал Чукотин. Он поймал себя на мысли, что временами не рад приходу своей второй молодости. Что ни говори, но и много неудобств принесла она с собой. Вот, например, получил он от приятеля из своего родного города письмо с приглашением приехать и встретиться со школьными друзьями по поводу столетия школы. В ней работали его покойные родители: мать преподавала биологию, отец – химию, а до них дед с бабушкой учительствовали. Так, вот, пришлось отказаться, чтобы не шокировать своей молодостью пятидесятилетних одноклассников. А ему бы хотелось встретиться, поговорить, вспомнить былое, увидеть Милу Светозарову! Представить только, как он является весь в джинсе и кроссовках в свою старую школу, чтобы встретиться с, увы, постаревшими друзьями, а сам по виду им в сыновья годится! Так и не поехал! Отказал по надуманной причине.

Вдруг в квартире раздался телефонный звонок. На проводе был его бывший начальник Хвостокрутов Евгений Романович, собственной персоной. Голосом спокойным и уверенным, поинтересовавшись для приличия здоровьем и состоянием дел, бывший завлаб, а теперь совладелец и учредитель какого‑то научного Центра магических и оккультных наук предложил ему, всего лишь ст. научному сотруднику встретиться, чтобы поговорить об одном деле. От этого предложения у Чукотина свело под диафрагмой. Они договорились, что на следующий день он приедет к Хвостокрутову в Центр, где они все обсудят в деталях.

– Прости, Чук, что усомнился в тебе! Вот и деньги показались на горизонте! Однако, рано радоваться, еще неизвестно, что за дело Жека предложит.

 

Глава 10 Жребий брошен

 

Озираясь по сторонам, в очках и надвинутой по самые брови шапке, в немыслимом пальто, купленном на толкучке по цене бутылки спирта «Рояль», Чукотин вышел из подъезда своего дома. На лавке сидели какие‑то женщины, но ему удалось пройти незамеченным. Передвигаясь по окрестным дворам короткими перебежками, словно диверсант, заметающий след и постоянно оглядываясь, не ведет ли за собой хвоста, он, наконец, добрался до метро Измайловская. Только поднявшись на платформу, Чукотин перевел дух:

– Ух, кажется, пронесло. Еще немного и у меня начнется мания преследования. В каждом прохожем ищу страждущего обрести вторую молодость.

Подошел поезд, Василий зашел в вагон и сел на свободное место. Напротив него села женщина бальзаковского возраста и, как показалось Василию, уставилась на него в упор.

– Черт, неужели и в метро за мной просочилась. С виду за сорок. Самый опасный для меня возраст. Когда молоденькие пялятся, это нестрашно и даже приятно бывает, но стареющие женщины – особый подвид. Этим терять нечего, кроме морщин и седин.

Пассажирка напротив достала из сумки газету, надела очки и начала читать. У Василия отлегло от сердца:

– Ух, слава Богу! Обознался, а то уж приготовился к рывку – на последних секундах выскочить из дверей вагона, чтобы оторваться от хвоста.

Василий закрыл глаза и уютно расслабился, уткнув нос в поднятый воротник пальто. Ехать ему с пересадками до Беговой, а там, как говорил Хвостокрутов, в двух минутах ходьбы от метро, находится его Центр магии и оккультных наук.

– Ты, что ли маг Вася? – неожиданно раздался хриплый мужской голос прямо над головой Василия.

Чукотин открыл глаза и увидел нависшего над ним мужика, небрежно одетого и небритого, с виду типичного бомжа.

– Нет, не я… – у Василия пересохло в горле.

– Слушай, парень, не юли. Я за тобой от твоего дома с 1‑ой Парковой следую.

– А ты кто?

– Иван. В твоем доме поселился. В подвале. Бабы меня наняли следить за тобой. Установить все твои контакты.