Нити. Красная Хроника
Вопреки всему, сна ни в одном глазу. Нащупав рукой книгу, он раскрывает её, но вместо того, чтобы читать, кладет текстом на лицо, проваливаясь глубоко к себе в подсознание.
Эта небольшая комната с одним большим окном, одновременно и реальна, и иллюзорна. Книга в его руках стала больше. Но, на самом деле, уменьшился он сам. Ему всего семь, и с некоторых пор медиум не меняет этого обличия.
Виктор оглядывается. Ничего не изменилось с его последнего визита сюда: пол устлан мягким ковром; к стене приставлен старенький пыльный телевизор, к которому подключена такая же древняя игровая приставка и более современные наушники; большая кровать с одной стороны; небольшой низкий стол – с другой и чуть сзади. И все это заливает солнечным светом, проникающим откуда‑то снаружи. Все, что видно из окна – ветви кустарника, отражающие реальность (то есть, сейчас они полны зелени).
Есть в этом месте, правда, и черное пятно, даже несмотря на то, что расположено оно возле окна, словно находящийся там предмет утонул в густой тьме, специально скрытый с глаз…
– И почему ты никогда не приходишь сюда взрослым?..
Он не может сдержать улыбки. Эта девушка вызывает бурю самых искренних эмоций, которые невозможно контролировать и скрывать. Любые маски становятся бесполезны, когда они наедине. Виктор прячет лицо в страницах книги, чтобы не выдавать себя.
– Я же…
– Поэтому я и здесь…,– перебивает его Ной,– Но ты и сам прекрасно знал, что я приду. И если бы не хотел этого, то и не дал бы мне войти…
Она все еще обижается, вздыхает медиум. Да, он знал. Потому что эта девушка видит его, подобно рентгену – насквозь. И будет ложью, если он скажет, что ему все равно. Её забота и чувства слишком обременительны – завтра будет проклинать себя за то, что поддался и позволил ей зайти так далеко…
– Ну, так как?..
Ной все еще ждет ответа на свой вопрос.
– Она же «Детская», вот и…
Увиливает от ответа и пожимает плечами медиум. Он не солгал ей, но и не сказал всей правды – сделанного здесь не воротишь, как и не стереть его грехов…
Подобные места, действительно, назывались «Детскими». Потому что использовались магами для обучения своих подопечных. Этот небольшой мир, словно сон, который можно контролировать. Он принимает тот вид, в котором хозяину легче всего успокоиться и почувствовать себя в безопасности.
Она улыбается, сидя на кровати, прижав к себе ноги и обхватив колени руками. Просто наблюдает за ним с нескрываемым выражением нежной тоски и молчит – терпеливо выжидая случая, словно хищник в засаде.
Виктор притворяется, словно читает, всеми силами стараясь побороть улыбку и желание любоваться этой девушкой, чья внешность всегда зомбировала его. И слишком поздно понимает, что перестарался – кровать пуста, Ной опустилась на пол и подкралась сзади, усаживая его к себе на колени и прижимая к груди. Сейчас именно она здесь старше и сильнее, а значит может поступать так, как захочет…
– Что ты делаешь?
Спрашивает Виктор чуть погодя, придя в себя. Улыбается, словно они соревновались и, после сложной, но честной борьбы, она выиграла. Вместо ответа девушка берет книгу и начинает читать вслух. Нарочито растягивая слова и перегибая с интонациями, Ной зачитывает первые пару абзацев, прежде чем устает и перестает дурачиться.
Её голос успокаивает. Прикосновения лечат теплом. Полулежа на её груди, медиум чувствует себя словно птенец в гнезде – сытый и закрытый от ветра или палящего солнца телом матери‑птицы. И не замечает, как проваливается в тихий, глубокий сон без снов. Ведь только в её объятиях он не видит кошмаров…
***
− «Братик»?
Маленькая Ной, словно щенок, которому впервые дали команду, вопросительно склонила голову набок. Женщина перед ней улыбалась, сидя в мягком кресле и показывая старое фото:
– Да, далеко‑далеко отсюда…
– Дальше, чем Академия?
– Гораздо дальше… На большом материке, куда иногда уходим мы с папой.
– И тогда вы с ним видитесь?
– Нет, к сожалению… Даже тогда не видимся.
Улыбка женщины исказилась легкой грустью.
– Бедный… Ему, наверное, одиноко без мамы.
Представив этого несчастного мальчика, который где‑то там, один и без мамы, на глазах девочки выступили слезы. Патриция тихонько рассмеялась и взяла её на руки.
– Он не один. У него тоже есть сестричка, только она старше, и..,– голос женщины стал тише,– добрый папа. Думаю, с ним все хорошо.
Она вытерла слезы с её лица и прижала спиной к груди, упираясь подбородком в макушку ребенка.
− Но, если тебе и правда жаль его, ты можешь кое‑что сделать… Нет, на самом деле, только ты можешь сделать это.
– Что?
Лицо маленького демона озарилось любопытством и восторгом от того, что она может чем‑то помочь. Ной подняла голову вверх, желая рассмотреть мать. Женщина вновь широко улыбнулась.
– Достаточно перед сном, когда уже устроилась поудобнее и закрыла глаза…
Демон внимательно слушала её, повторяя каждое слово про себя, запоминая.
− Подумать о нем.
– И все?
Ошарашенная простотой действия, спросила девочка.
– И все. Уверена твои чувства достигнут его.
Патриция развернулась к стоящему рядом пианино и заиграла уже привычную мелодию, пока Ной сидела у неё на коленях, рассматривала фотографию и думала о том, как сегодня ночью обязательно подумает об еще одном братике, который живет на большой земле, далеко‑далеко отсюда, вместе со старшей сестрой и папой, но без мамы. Ей было искренне жаль его, потому что Мама была самой красивой и доброй на всем белом свете…
