О чём думают медведи. Роман

Мне начинает казаться, что медведи вступили со мной в ментальное взаимодействие. Был момент, когда они перестали меня игнорировать и я почувствовал на себе их взгляды. Ощущение было не из приятных. Разумеется, я в это не поверил, пытался не смотреть в их сторону какое‑то время и не думать о самой возможности осознанного внимания с их стороны, но стоило мне поднять глаза, как оказалось, что они продолжают не сводить с меня глаз. И что это были за взгляды! Осмысленные, понимающие, сдобренные скрытой иронией. Я справился со смущением и принялся вглядываться в пять пар карих медвежьих глаз. Всмотревшись по очереди в глаза каждого из медведей и описав этот круг дважды, я остановил свой взгляд на самом рослом пестуне, но он едва заметно тряхнул головой, перенаправив меня к медведице. Да, это была она. Она здесь всем управляла. Наши завершающие гляделки продолжались несколько секунд, после чего она кивнула мне, нет никаких сомнений, а я кивнул в ответ, после чего животные развернулись и быстро проследовали по направлению к… Я так и не понял, куда они направлялись.

 

Глава 2

 

Вначале я решил, что дождь прекратился, потому что перестал различать отдельные капли, не подозревая, что он может стать незаметным и еще более полноводным, стекая с неба тонкими струйками, которые тут же сплетались в косички. Я смог, наконец, найти укрытие от дождя под кустом орешника и уже точно успевал до наступления сумерек управиться с заданием. Да, я был на особом задании, в полуторадневной экспедиции, под наблюдением своего неутомимого координатора. Осознав это, я успокоился. Обычно даже по карте, по точно описанным ориентирам и выставленным координатам, мне было непросто понять, куда я иду. Теперь все было еще чуднее: видя на лимбе прямо у себя перед глазами зеленую стрелку, я не мог понять направление, по которому должен был обогнуть болото и через семь‑восемь километров выйти на проселок. Но это было уже неважно.

Продираясь через подлесок, я почему‑то вспомнил день, когда меня принимали в первый класс. Это было немного странно и комично. По идее я должен был всех экзаменовать, отсеивать негодных кандидатов и задавать неожиданные вопросы. Проблема была в том, что ко мне эти тесты были неприменимы ни на одном из этапов моей жизни. Но обычно я давал людям оттянуться вволю, показать себя, чтобы иметь моральное право при случае проэкзаменовать их самих. Инстинкт самосохранения просыпался у одного из десяти. Это довольно точно совпадало с прогнозом будущей численности человечества на первом этапе его решительного сокращения.

Я услышал неуверенный голос Олега, который, сидя в лаборатории и наблюдая за моими беспорядочными движениями, не мог не выдать досаду и замешательство человека, который был на «ты» с наукой, но при всей своей подготовке не мог понять, что происходит:

– Все в таком оживлении от вашей находки. И еще руководителям групп понравился ваш план с постепенным приближением к объекту. На совещании уже принято решение использовать этот стиль малозаметности для ведущих следопытов при выполнении и всех других заданий. – Я почувствовал, как мой подчиненный покачал головой, и, не теряя самообладания, бодро продолжил: – Мы ведь столько раз теряли наблюдаемые аномалии из‑за топорной подготовки и элементарной спешки. Кстати, Валерий Павлович, оперативные специалисты, самые дельные, уже на месте, скрытно обступили объект, на основании протокола и ваших рекомендаций. Но они знают, чего им нельзя делать: хоть как‑то выдавать свое присутствие в дефектной зоне; рабочий настрой и мысли о работе – под прямым запретом, приветствуются только отвлеченные фантазии, в том числе фривольные.

– Неужели такое есть в протоколе? – спросил я.

– Ну, если домыслить, – сухо допустил Олег.

– Есть и кое‑кто из начальства, – продолжил он. – Но меня просили не болтать лишнего.

– Нет‑нет, продолжай, – подбодрил я Олега, удивляясь, как легко заставить мир крутиться вокруг себя. – Не люблю передвигаться в тишине. Прибыл кто‑то из Наблюдательного совета?

– Меня просили предупредить, но не распространяться, – ответил координатор.

– Да что это за дела? Кто тебе дает такие поручения?

– Начальник территориальной экспедиции лично.

– Ладно, – сдался я. – Поговорим о другом. Что там с последней ситуативной серией? Я хотел ее проанализировать. Там как всегда какой‑то паноптикум?

Ситуативной серией, или ситуативкой, у нас называли отчет, составленный из собранных полевыми группами свидетельств очевидцев о ситуативных явлениях, необъяснимых сдвигах в естественном ходе событий, которые обычно обнаруживались в злачных местах, где люди со свойственной им жестокостью выясняли отношения между собой и с опостылевшей им реальностью.

– Вы тоже так считаете? Или вы шутите? Как мне сейчас отвечать?

– Мы слишком поверхностно их анализируем, эти семейные ссоры, мелкие кражи в пунктах размещения, стычки в очередях за бесплатными обедами. Это все так важно, в этом столько смысла.

– Знаю‑знаю, но мы никак не можем этого ухватить, – пробормотал Олег рассеяно. – Если бы ни ваши пятна, нас давно бы уже вышвырнули из проекта. А так центру приходится подключать все имеющиеся ресурсы. Ваши находки без преувеличения – дар благодати.

– Олег, только честно, тебя что‑то настораживает в этих аномалиях? Но ты не решаешься об этом заявить.

Я не видел его лица, но почувствовал по воцарившейся по ту сторону канала тишине, как мой координатор побледнел.

– Не то чтобы настораживает, – протянул он. – Если бы я прочитал об этом исследовании в авторитетном журнале или услышал на конференции, я бы, возможно, не поверил. Но я свидетель этих открытий. С наукой творится что‑то необычное, и я не могу этому сопротивляться.

– Но с чего ты взял, что не можешь ничего поделать?

– Не знаю, все так быстро меняется. Никто не понимает, как надо реагировать на этот каскад событий.

Своим ответом со словосочетанием из ситуативного отчета, которое превратилась в клише, он как‑то сразу осадил мой натиск.

– Вот тебе рабочая памятка: если будешь со мной откровенным – я не пропущу ничего важного. А если я не пропущу ничего важного, то мы с тобой будем везде не просто вовремя, а начнем пребывать на место еще до того, как все начнется. Эта ответственность – на тебе, – доверительно произнес я в микрофон, и, судя по гулу в наушниках, Олег напрягся еще сильнее.

Я никогда точно не представлял, что подсуну своим коллегам в следующий раз. Это всегда было что‑нибудь простое, примитивное, что особенно любили физики: аномальные пятна, электромагнитные активности, старомодные эффекты и неисправное винтажное технологическое оборудование, которое то появлялось, то исчезало.

На этот раз у меня получилось рассмотреть сразу несколько «аномальных пятен» на спутниковых снимках. А уж пропущенные через десяток фильтров очертания этих образований можно было различить совсем ясно. Мне нужно было найти самые стабильные. Я всегда чувствовал этот момент. Просматривая кадры со спутника серию за серией у себя дома, я пытался понять, что с ними не так. Могло быть не так.